Путешествие ко святым местам в 1830 году. Андрей Муравьев

на его место графа Н. А. Протасова. Существуют мемуарные свидетельства, что Андрею Николаевичу самому хотелось стать обер-прокурором, и, похоже, такая цель ставилась не им одним, но и его высокими покровителями, включая митрополита Московского Филарета (Дроздова).

      Затея не удалась, кончилось тем, что сначала Филарета перестали приглашать в Синод («шпоры графа Протасова цеплялись за мою мантию», с грустной иронией скажет впоследствии святитель), а за ним ушел (в 1842 г.) и Муравьев. Местом его службы остается Министерство иностранных дел (до 1866 г.).

      Как и у многих других, служба не слишком обременяла писателя. Он неустанно путешествует по монастырям и святым местам России, издавая путевые очерки, которые считал достаточным подписывать не своей фамилией, но как «Автор „Путешествия по святым местам“». В 1845 г. мы видим его в Риме (результат: «Римские письма». Т. 1–2. СПб., 1846). В 1849–1850 гг. Муравьев отправляется во второе путешествие на Восток («Письма с Востока». Т. 1–2. СПб., 1851. Репринт: М., 2005), несколько раз посетил Афон, изучил и описал христианские древности Армении и Грузии.

      Последние годы, отойдя от дел и творчества, Муравьев провел в Киеве, в доме на Андреевском спуске, неподалеку от храма во имя святого апостола Андрея Первозванного. Летом 1874 г. он совершил свою последнюю поездку на Афон, где был ктитором русского Андреевского скита. По возвращении домой он заболел и скоропостижно скончался 18 августа того же 1874 г. По высочайшему разрешению был погребен в устроенном им подземном приделе Андреевской церкви.

      Феномен Муравьева в истории русско-иерусалимских церковных отношений

      В историю литературы Андрей Николаевич вошел как самый плодовитый и популярный из духовных писателей русского XIX в. Он был первым, кто научил русское общество говорить и мыслить о Церкви, о христианстве по-русски. О любых, самых сложных церковных и конфессиональных вопросах он умел говорить и писать хорошей лирико-публицистической прозой, не уступавшей лучшим образцам пушкинской и лермонтовской эпохи, что и предопределило успех его сочинений среди православных – и не очень – читателей.

      На Востоке Муравьев обрел подлинное свое призвание, нашел для себя благодатную творческую нишу – рыцарь и певец Святой Земли. В первый момент для молодого Муравьева это было, возможно, почти бессознательным, инстинктивно угаданным попаданием и лишь со временем стало осознанным профессиональным писательским выбором и смыслом жизни. Это сразу понял проницательный Пушкин. В наброске неопубликованной рецензии на книгу Муравьева он писал: «Молодой наш соотечественник привлечен туда (в Иерусалим) не суетным желанием обрести краски для поэтического романа, не беспокойным любопытством найти насильственные впечатления для сердца усталого, притупленного. Он посетил святые места как верующий, как смиренный христианин, как простодушный крестоносец, жаждущий повергнуться во прах пред Гробом Христа Спасителя».

      Любопытно, что внимательный и сочувственно