Объезжайте на дорогах сбитых кошек и собак. Георгий Вайнер

улыбнулся гостеприимно-снисходительно, будто он эти якобы безвредные, зато вкусные сигареты сам лично на своей кухне изготовил, и похвалил меня:

      – Приятно, когда человек имеет вкус! Кстати, наш Ахмет делает шашлычки – свет не видел! Вам обязательно надо попробовать…

      – Как-нибудь… – сказал я рассеянно. – Шашлыки – дело доброе… Кстати, вернемся к нашей печальной истории. Я бы хотел услышать от вас, как оно все было, с самого начала.

      Карманов пожал плечами, показывая всем своим видом, что печальная история вовсе не кажется ему «кстати» только что завязавшемуся между нами душевному разговору. Однако перечить мне не решился.

      – Да что… Я уже рассказывал… Подъезжает этот хмырь, Степанов, вылезает из машины…

      Я решительно, хотя с извиняющимся видом, перебил его:

      – Нет-нет, мне интересно все с самого начала. Вы-то все что там делали?

      – Что делали? – удивился Карманов. – Да ничего, стояли, разговаривали…

      – А почему именно там?

      Карманов помялся, и я пришел ему на помощь:

      – Да что вы стесняетесь! Что я, с облака, что ли? Ну собрались на шашлыки, что такого? Или неудобно, что начальство с подчиненными пару рюмок опрокинуло?

      Карманов неуверенно улыбнулся. Я спросил:

      – У вас, вообще-то, в коллективе какие отношения?

      Он ответил мгновенно:

      – Боремся за высокое звание…

      – А если попросту?

      Шеф проникся ко мне доверием:

      – Лучше не бывает! Народ у нас собрался молодой, почти все ровесники. И директор наш, Эдуард Николаевич, тоже молодой, институт закончил. И между прочим, из себя не строит, он нам как товарищ.

      – В каком смысле? – спросил я осторожно.

      – В любом смысле! – решительно рубанул воздух ладонью Карманов. – По работе, конечно, строгий, требует, чтобы все было тип-топ, но народ это понимает, одно дело делаем… А в остальном – как товарищ. У нас, между прочим, за три года ни один человек не уволился.

      – Что, так работой этой довольны?

      – Конечно! Пусть шевелиться приходится, зато, как говорят, сыт, одет и нос в табаке!

      Я невольно перевел взгляд на «Мальборо». Он курил свою сигарету с видом человека, патриотизм которого выше подозрений, и его лицо казалось мне очень знакомым, но памяти не за что было зацепиться, не мог я сообразить – видел я его когда-то или он просто на кого-то похож.

      Я не удержался:

      – В общем-то, основной принцип – кто у вас не работает, тот не ест?

      Он возмущенно всплеснул руками, но в приемной послышались голоса, какой-то мужчина возбужденно требовал немедленно пропустить его к директору, а секретарша вежливо объясняла, что директора нет, уехал он. Посетитель никак не хотел угомониться и кричал, что сам видел, директор на месте, в кабинете.

      – Не дадут поговорить, – сокрушенно покачал головой Карманов. – Пойдемте лучше ко мне, заодно и производство наше посмотрите, вроде как на экскурсии.

      Я поднялся, и мы вышли из кабинета в приемную, где на стуле устроился