Ребёнок от сводного брата. Анна Леманн

и холод.

      Я понимаю, что сказала, что готова к встрече, но не так же быстро! Я надеялась на минут пять спокойствия.

      Завидев меня, на лице папы расплывается радостная искренняя улыбка. Подняв руку, он машет мне в приветственном жесте. Отвечаю ему тем же и даже дарю улыбку.

      Понимая, что ещё минута и я сбегу, решительным шагом обхожу машину, подступая к двери, за которой сидит Матвей.

      Чтобы начался хаос, осталось сделать последнее – взять в руки моего малыша и… показать его папе. Познакомить их и молиться о снисхождении. О помиловании и понимании.

      Останавливаюсь около двери и вновь кидаю взгляд на папу. Тот как раз нетерпеливым шагом идёт ко мне, чтобы обнять, прижать к себе и сказать, что безумно соскучился по своей девочке.

      – Алиса! Ну почему не предупредила. Почему даже не намекнула, жучка? – ругается папа по-доброму. А сам сияет от радости и любви. – Хорошо, что я выходной сегодня взял. Никуда не поехал и смог тебя встретить, – и заключает меня в объятия.

      Лучше бы ты был на работе… потому что сейчас у тебя будет шок.

      – Сюрприз хотела сделать, – натягиваю улыбку, сталкиваясь с сочувствующим взглядом сводного братца.

      Он как никто другой представляет, что со мной папа сделает, когда про Матвея узнает.

      Выпотрошит и на ковёр пустит – его любимая страшилка и фраза, когда он нас ругал.

      – Удался, дочка! Ой, удался сюрприз! – тянет, выпуская меня из объятий. – Шикарный подарок и сюрприз на Новый год! Лучшего и придумать нельзя.

      Ой, можно, пап! Можно…

      Но тебе мой «подарок» может не сразу понравиться.

      На подъездную дорожку заезжает машина Карима, вместе с Катей и Назаром, который сел за руль.

      – Ага, – кидаю и поворачиваюсь к двери. Открываю дверцу машины Рустама и застаю сына сладко спящим в детском автокресле. Он всегда в машинах засыпает крепко.

      Аккуратно беру его на руки и поворачиваюсь к папе, ожидая его крика, строгого взгляда, вопросов, ругательств или, по крайней мере, шока. Но папа на удивление мягко принимает ребёнка в моих руках.

      Разглядывает его и умиляется.

      – Уснула? – шепчет, кивнув на Матвея.

      – Уснул, – киваю нахмурено.

      Бросаю взгляд на сына, и он в этот момент начинает просыпаться. Дёргаться, зевать и открывать глазки, разглядывая непонятного и незнакомого человека перед собой.

      Хмурится, но не плачет.

      Деловой пацан.

      – Ой, ты прелесть, – сюсюкается с внуком мой папа, шокируя меня. – Какая голубоглазка! Красавица!

      Может, дядя Алим ему рассказал о моей беременности и внуке? Поэтому он так себя ведёт?

      – Пап…

      – А чего Карим и Катя вам Машеньку отдали? – перебивает меня отец. – Вам двоим? Совсем за дочь не боятся, дураки? Доверять её двум скандалистам? Проще её за руль саму посадить, чем вам доверять.

      – Пап… – вновь начинаю, когда до меня доходит смысл его слов и его реакция.

      Он думает, что это Маша.

      Ну да, конечно! Матвей в её автокресле и на малыше такой же комбинезон, какой я Кате