Бераника. Медвежье счастье. Джейд Дэвлин

мне отвратителен. Но она-то тут при чем?

      Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но вдова Аддерли меня опередила:

      – Я не сомневаюсь, что имперский офицер и человек чести не пройдет мимо женщины с детьми и не оставит ее без помощи и защиты, – глядя прямо мне в глаза прежним требовательным взглядом, выдала она.

      И опять меня как ушатом помоев окатили! Да потому что она права! Черт возьми! Она женщина, попавшая в трудное положение не по своей вине! Причем женщина, которая не бросила чужих ей, по сути, детей и ради них отказалась вернуться в нормальный дом к родителям… Она как раз поступила как настоящая дворянка и человек чести.

      А я последний подонок. Если тут еще чем-то возмущаюсь, пусть и про себя, и считаю себя при этом мужчиной.

      Меня чуть не подбросило от злости. На самого себя и на нее… Да знаю! Знаю, что на нее злиться неправильно! А толку?!

      И не помочь ведь не могу. Правильно она рассчитала, черт побери!

      – Вот что… м-м-м… любезнейший, – холодно одернул я пыхтящего от ярости старосту. – Объяснитесь. Что вам понадобилось от этой женщины и ее детей?

      Бабы вокруг одобрительно загудели – они явно поддерживали в этом вопросе свою товарку, тоже женщину, хоть и другого сословия. Но открыто выступать против старосты опасались – он здесь, в глуши, царь и бог. Такое с непокорной сделать может, что поневоле задумаешься.

      – Вы, вашбродь, не по делу суетесь, вот вам круг святой! – забухтел староста, злобно посверкивая глазками то на Беран Аддерли, то на меня. – Здеся сельский торг! И нам тута бунтовщиков не надобно! А заступаться за покушателей – то дело недоброе, не офицерское, и…

      – Ты, крапивное семя, думай, что языком поганым ляпаешь! – рыком вмешался поручик Шилов и так грозно навис своим небольшим росточком над бугаистым мужиком, что тот живо втянул голову в плечи и растерянно заморгал. – Ты, смерд, потомственным дворянам и офицерам указывать будешь, что им делать?! А ну пшел вон отсюда!

      – Не серчайте, господин поручик, – староста хотя и пожух, а отступать не хотел. – Да только дело мое правое… право, сталбыть, имею! Не давало обчество ей поручительства и не даст никогда! – тут он так глянул на деревенских баб, что они аж попятились. – А без поручительства не могет она тута торговать и не могет!

      – Я поручительство дам. Офицерское, – холодно процедил я, стараясь не смотреть на вдову Аддерли. – Этого более чем достаточно, не так ли?

      Народ вокруг активно зашушукался, какая-то баба в задних рядах радостно хихикнула – старосту своего здешние, по всему видно, не очень любили. Сами против него не выступали, но поражение встретили скрытыми злорадными усмешками.

      – Супротив вашего слова мы, конечно, ничего не скажем, – скрипнув зубами, выдавил жлоб. – Особливо ежели через канцелярию, сталбыть… чтоб бумажка, сталбыть… ежели чего случится, и ответчик чтоб был…

      Ах ты и впрямь крапивное семя! Решил, что одно дело тут языком трепануть, а другое официально за вдову бунтовщика поручиться? Этот опарыш деревенский мне тут намекает, что я трус, трепло?!

      Очень