Куда течет Темза?. Виктор Анатольевич Селезнев

и ехали дальше: к Елисейским полям или галереям Италии.  Это был праздник, в котором я уже совершенно точно не участвовал. Это был мой совершенный двойник, это его стиль. Этим он себя утверждал.

      В те годы всё складывалось настолько успешно, что теперь трудно вообразить, что все это было возможно. Лететь с тропических островов Индийского океана на модельное шоу в Ницце или Женеве. Так живут те, у которых жизнь удалась.  И многим хотелось бы почувствовать себя этими людьми. Напрасно я радуюсь, что побывал в Лондоне, ведь на самом деле получается так – размышляю я теперь, – что тогда по Пикадилли гулял другой человек. Его теперь я называю своим двойником. Это он с некоторой беспечностью спускается на платформу Паддингтон лондонской подземки. Он вообще не знает о моем существовании. Он горд, что гуляет по Ковент Гардену и заходит в пабы, потом он отправляется в Кэмптон Корт, он счастлив, что занимался любовью в отеле в Брайтоне и на пляже в Пярну, впрочем, это уже совсем другие воспоминания, никак не относящиеся к Паддингтону.

      SHOW MUST GO ON

      В наплывающий сумерках загораются огни, начинается шоу больших городов, которое не закончится никогда. Это только он так думает, что шоу будет продолжаться вечно. И даже когда его не станет, когда он умрет – оно все равно будет продолжаться.

      Ему казалось, потому что он так жил: на полную катушку, с раннего утра и до позднего вечера, не жалея себя словно сил хватит на вечность. И эта вечность станет реальностью.

      А когда его не будет? Когда он уйдет, то шоу все равно будет звучать и сиять. Даже сейчас, взглянув на него, невозможно вообразить, что без него “Show must go on” («Шоу должно продолжаться») остановится. Его жизнь словно продолжение красочного ослепительного шоу. Он верил, что так будет вечно.

      Но все оказалось иначе. И виной тому его беспечность и безразличие.  Дальше он разбил, уничтожил свой хрустальный мир.  Ослепительный пылающий шар сорвался с невидимой нити и упал на  землю, и развился на тысячи осколков.

      Так он представлял трагедию своей жизни.  Но самое важное не доводить до того экстремального состояния, когда нить не выдержит напряжения и порвется. И шар уже не сможет описать очередную амплитуду   колебаний и полетит, сорвавши куда-то в сторону и вниз…

      Все предвещало скорый конец,  но пока еще шоу продолжалось.

      В моих мыслях Лена уходила все дальше и дальше. Я видел как она идет по стеклянному коридору .  По сторонам только витрины и зеркала, и еще яркие огни, неоновых лампочек, отсвечивающих синевой.  Как только она дойдет до определенной точки – раздастся бесшумный взрыв и стекла превратятся в тысячи  осколков и рухнут на пол. Это точка невозврата. Нет ни формулы ни алгоритма, чтобы вычислить эту точку.  Ее находит только экспериментальным путем и  уже  не имеет  значения, когда точка невозврата найдена. Уже ничто нельзя вернуть. Она в это же миг оказывается пройдена. И процесс разрушения начинает прогрессировать на глазах.

      Стеклянный коридор как раз именно