Хьюстон, у нас проблема. Катажина Грохоля

проводит меня в комнату и показывает на столик. На столике лежит пульт.

      – Это пульт. Он сломался, – говорит она.

      Сломался. Сам решил сегодня с утра, что сломается, – и сломался. Вот так пульт.

      Люди удивительные существа – они думают, что если соврут, то будет легче. Вот пульт, он сам, а я ни при чем.

      Я беру его в руки – он липкий.

      – Что-то пролилось?

      – Да вы что! – дама обижена.

      Я открываю панель. Обычный пульт: пластиковый, мягкие прорезиненные кнопочки, диоды, плата – никакой специальной философии.

      И все залито каким-то липким свинством. Сладкий чай или, может, какой-нибудь сладкий коктейль.

      Вынимаю, показываю.

      – Да точно, ну что вы, точно никто ничего не проливал, слово даю!

      Нет, конечно. Это пульт сам себе в серединку написал кока-колой. Так, как обычно и делают пульты после работы, тайком, перед телевизором. Чтобы тот не зазнавался.

      Вытаскиваю резинки, плату достаточно будет протереть спиртом или бензином, остальное – под кран, мою, сушу, остается только подклеить кнопочки, это занимает несколько минут – и пульт совершенно здоров.

      Сама работа не стоит выеденного яйца, но езды-то!

      Я бы мог работать таксистом и неплохо зарабатывать – потому что езды обычно бывает больше, чем собственно работы.

      – Семьдесят, – говорю я, цена довольно высокая, но ведь я ехал целый час, а возвращаться буду два, значит – почти бесплатно. Правда, новый пульт стоит пятьдесят, но они ведь не продаются в мясных магазинах, а магазинов с пультами рядом с домом обычно не бывает.

      Она достает сотню и горячо меня благодарит, спасибо, спасибо, до свидания. Сумка на плечо, снова прогулка до машины, очень полезное занятие.

* * *

      Возвращаюсь Иерусалимскими Аллеями, потому что пол-Урсуса раскопали, и попадаю в еще большее дерьмо. Я понятия не имел, что перед Лопушанской строят какой-то мост, он был в планах лет тридцать, и тут вдруг здрасьте-пожалуйста, ни с того ни с сего вздумали его вдруг строить. Причем на всякий случай сразу с двух сторон, как всегда в этой стране. Потрясающе!

      Передо мной, куда хватает глаза, тянется длинная череда автомобилей с включенными стоп-сигналами. Аж красное все.

      Последний раз я ездил тут с Мартой в Лесную Подкову. И разумеется, как обычно, на обочине валялись какие-то бетонные плиты, какие-то кучи земли высились, за годы своего существования обросшие сорняками и крапивой, но чтобы вот так вдруг взять – и начать работать?!!

      У нас что, опять «Евро»?!!

* * *

      Мы с Мартой ездили каждую вторую субботу месяца к ее друзьям, такая вот светская традиция, на приватные показы фильмов. У Адама с Сусанной, ее подругой по учебе, был гениальный дом, они его получили от предков – на собственном участке в три тысячи метров. Каждый месяц они приглашали нас, соседей из Подковы и еще одну пару из Миланувка, для того чтобы вместе посмотреть фильм, поделиться мнениями о нем, каждый раз кто-то из нас привозил