Хьюстон, у нас проблема. Катажина Грохоля

было смыть с себя это свинство, которым меня одарила моя милая соседка, – но чтобы уж вот так прямо «с похмелья»?!

      – Нет, спасибо, – ответил я. – Я вчера не много выпил.

      – Мы вот как-то с тестем тоже «не много выпили», – захохотал таксист и проехал на желтый свет. – А проснулись под Вроцлавом, в скором поезде. Так что я уж, пан, понимаю – сам любил в молодости покуролесить и повеселиться, это сейчас у меня сахар повышенный, так что следить надо – но я своего-то не упустил, это я молодость свою имею в виду.

      – Я выпил не так много, – повторил я и почувствовал себя так, как будто за рулем такси сидела моя матушка.

      – Слушайте, пан, возьмут у вас анализ крови – и кирдык правам аж на год. А я на Магдаленку могу поехать за сотню, и вы будете спать спокойно. А то явно ведь ночью-то не выспались. Ну?

      – Да нет, – ответил я и увидел, как выражение лица у него становится мрачным.

      – Нет так нет. Неволить не буду. Но ты, пан, подумай. Крепко подумай. У тестя моего как-то раз все права забрали. Одни у него забрали на целый год – а ведь он только пару пива и выпил, а вторые права забрали у него почти сразу потом, во время облавы в Воломине. Случайно. Это, знаете, несчастный случай. Чтобы двое прав – да в один год!

      – У него фальшивые были?

      – Да что вы, пан, как можно? А вы что, из полиции?

      – А похоже? – спросил я с готовностью.

      Он снова захихикал.

      – Да нет, вообще не похоже. Больше уж тогда на беглого преступника – потому что мокрый и неприглядный такой. Я не настаиваю – но за восемьдесят бы отвез.

      – Спасибо, но нет.

      – Ну, это уж как хочешь. Я как лучше хотел, – ответил он и замолк, обиженный, наверно, потому что снова повернул зеркало на место.

      Варшава этим ранним утром была еще совсем пустая.

      Я откинул голову на подголовник и стал смотреть в окно.

      Мир вокруг был удивительным: кто-то спал, а кто-то уже просыпался, в окнах зажигались огни, неравномерно, как будто кто-то случайно нажимал на кнопочки в хаотичном порядке, трамваи мерили пустые улицы, морозная дымка клубилась вокруг фонарей.

      Я закрыл глаза.

      Уровень адреналина в моей крови постепенно приходил в норму, и пять минут покоя мне бы не помешали.

      Открыл я глаза, только когда такси остановилось.

      – Приехали, – услышал я. – Тридцать два.

      Я охнул.

      – Ночной тариф, – буркнул таксист.

      Я подал ему сотню, одной бумажкой – единственные деньги, которые у меня были.

      – А помельче нет у тебя?

      Помельче у меня были. В той куртке, которую я не ношу, потому что не люблю ее: как будто меня кто-то серной кислотой в ней облил. Но я текст, который сейчас последует, прекрасно знал – сейчас начнется: «У меня мелких нет» – расчет на то, что не будешь мелочиться и махнешь рукой на сдачу.

      – Нет, помельче нет.

      Он дал мне пять десяток и еще десятку, поэтому я ждал.

      – Не уверен, что найду столько мелочи, –