Поместье Даунтон. Начало. Маргарет Йорк

гостей, как бывало раньше.

      Об этом шла беседа и у леди Вайолет с сыном.

      – На время работ мы могли бы переехать в Дауэрхаус. Нам троим места будет достаточно, а гостей пока не предвидится. Под предлогом ремонта можно никого не приглашать.

      Леди Вайолет несколько секунд молча смотрела на пламя камина, потом вздохнула, что с ней бывало не так часто.

      – Роберт, мы, конечно, можем переехать в Дауэрхаус и пожить там, но, боюсь, проблем Даунтона это не решит.

      Мать подтверждала его худшие опасения: отец не ремонтировал Даунтон не потому, что не желал, а потому, что не было средств.

      – Неужели все так плохо?

      – Не знаю насколько, твой отец не очень любил делиться неприятностями, но, полагаю, гораздо хуже, чем ты ожидаешь. Думаю, требуются большие деньги…

      – Я намерен встретиться и с мистером Уайльдом, коль скоро он вернется в Лондон. Если нет, то пусть архитектор оценит объем работы, буду знать, сколько мне нужно срочно заработать. Проект хорошо бы иметь сейчас, чтобы весной начать работы, иначе мы и к осени не успеем закончить.

      – Это единственный повод ехать в Лондон?

      Несмотря на равнодушный тон леди Вайолет, сын прекрасно понял ее беспокойство.

      – Это не повод, а причина. Мне нужно как можно скорей оформить множество бумаг по поводу наследства, понять положение дел и восстановить полезные связи. Сидя в Даунтоне, я ничего не сделаю, ездить в Лондон все равно придется. Если желаешь, можешь поехать со мной, вам с Эдит было бы полезно развеяться.

      – Нет, мы останемся в Даунтоне. Траур не то время, когда стоит показываться в свете. Все примутся наносить визиты и соболезновать, присматриваясь, чтобы увидеть у меня те чувства, которые желают увидеть. Кто-то скажет, что я скорблю, а кто-то, что втайне рада.

      – Мама!

      – Не будем обо мне. Я хочу быть уверена, что ты не сделаешь в Лондоне шагов, которые могут быть превратно истолкованы.

      – Ты о… Кэролайн? Не беспокойся, я не сделаю ни единого шага, который даже самые придирчивые ханжи смогут превратно истолковать.

      – Я рада, что ты так уверен.

      Взгляд, который бросила леди Вайолет на сына, говорил о том, что в действительности она не столь уверена. У матери была причина волноваться за сына, не зря три года назад он практически сбежал в Африку из-за сердечной раны.

      Вайолет лучше кого-либо понимала, что сердечные раны самые опасные, они могут открыться, будучи затянутыми, и снова причинить боль.

      Но сын и впрямь не мог прятаться всю оставшуюся жизнь, к тому же от себя не спрячешься ни в Даунтоне, ни в Африке. Оставалось надеяться, что рана не смертельна…

      Позже Роберт даже не мог вспомнить, как в сопровождении верного Томаса доехал до Йорка, сел на дневной поезд в Лондон, как вышел на вокзале Кингс-Кросс, наемным экипажем добрался до Чарльз-стрит. Вероятно, брал билет, договаривался с кебменом и распоряжался багажом Томас, понимавший, что хозяину очень трудно сосредоточиться.

      Большой