Под небом цивилизации. Александр Яковлев

лёгкой и праздной жизни. Конечно, отец пытался в детстве занять его. Сначала отвёл в теннисную секцию, которая ему быстро надоела. А затем в кружок моделирования, где он услышал от мальчишек порцию критики относительно его корявых и неумелых рук. Это была последняя капля, и так в небольшой чаше, терпения молодого человека. Полный холодильник деликатесов, американские джинсы, японский магнитофон… И зачем с таким арсеналом что-то делать самому? А завистливые и голодные взгляды сверстников, в вещах, доставшихся от старших братьев и сестёр, только способствовали самоутверждению.

      В распахнутые кованые ворота, автомобиль помчал его из жизнерадостного фешенебельного района, усеянного уличными фонарями и диковинными высоченными заборами, по пригородной трассе к бетонным серым лабиринтам хрущевок, в городскую промзону. Сзади, не отставая ни на секунду, следовал затонированный в ноль небольшой чёрный фургон.

      Остановившись, он долго сидел и смотрел через искажённое каплями дождя окно авто на сутулые натруженные силуэты работяг, которые спешили на работу, дабы не отхватить штраф. Он смотрел и не понимал, как можно за такие копейки ещё и стремиться не опоздать на грязную тяжёлую работу. «Да, кстати, а за какие копейки??? О, Господи, зачем мне это знать», – поскорее стал он отгонять от себя эти мысли. Запах промзоны перебивал другой, более яркий запах, который он чувствовал даже через стекло – запах нищеты и беззащитности. Этот аромат очень противоречив, он вызывает рвотный рефлекс и в то же время жажду, жажду власти.

      Наконец он кивнул головой и его человек, стоящий в ожидании около машины, открыл ему дверь. Выйдя, он ещё раз мотнул головой, указывая на цель. Из фургона вышли ещё два здоровенных мужика и направились в одну точку. Схватив рабочего своими руками-клещами, они поволокли его в фургон. Народ старался не смотреть на эту сцену, пряча и отводя стыдливый взгляд. Испытывая радость, за то, что это происходит не с ними. Под хлопанье автомобильных дверей и визг пробуксовывающих шин, рабочие, стряхивая вместе с каплями дождя свои эмоции, забегали в проходную.

      В прохладной, отделанной кафелем операционной, уже ожидала бригада хирургов и помощников. Все были высококвалифицированными дипломированными специалистами, приехавшими из Европы. Пойманного рабочего затолкали в операционную и стали готовить к операции, приковав его к столу, обривая и обрабатывая только руки. Перед бедолагой на стене висел огромный телевизор, от которого он не мог оторвать взгляд. Светящееся полотно передавало какие-то приятные и убаюкивающие новости, от которых веки становились неимоверно тяжёлыми, а мозг переставал чувствовать тело. Но взгляд успел выцепить его…

      Он вошёл в операционную, скидывая пижаму-накидку с плеч. Из плеч росли не просто руки. Это были ветви: из каждой руки росла ещё одна или её фрагмент, кисти, пальцы! И нет, они не росли! Они были пришиты, разные руки, натруженные руки, каждая из которых держала смятые комья денежных купюр!

      Она

      Треск звонка выдернул Саймона из будничных