Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь (сборник). Рафаэль Сабатини

ему возможность продвинуться вперед и объединиться с отрядом Фьерамоски, так что теперь они вместе бились против другой галеры, «Донцеллы». Сопротивление генуэзцев было ожесточенным. Они столкнулись не только со стрелками Лотрека, но и с ордой полуобнаженных рабов, варваров, вооруженных лишь щитами и мечами. Те бились с яростью отчаяния, получив от Филиппино клятвенное обещание свободы в случае победы. Однако, несмотря на численное превосходство, обе генуэзские галеры в конце концов проиграли сражение. Но прежде чем был нанесен последний, победный удар меча, Просперо, весь покрытый потом, копотью и кровью, понял, что победа одержана слишком поздно.

      Три галеры, стоявшие в отдалении как резерв, о чем он предупреждал, сейчас возвращались к месту боя. Он, правда, все еще надеялся, что они идут, чтобы отбить захваченные им галеры. Но у командовавшего резервом Ломеллино, получившего приказ, были иные планы. Он замыслил удар по флагману Монкады, который, хотя и был изрядно потрепан, все еще держался на плаву, так как был намертво сцеплен с галерой Филиппино.

      Все три судна Ломеллино неслись прямо на Монкаду. Нос одной из галер разнес руль испанца, вторая же протаранила корабль Монкады прямо посередине, и треск ломающихся весел смешался с воплями рабов, ребра которых пострадали при ударе. Обрушившаяся грот-мачта добила многих покалеченных, и среди погибших оказался Джироламо да Трани, все еще командовавший артиллерией.

      Бушприт третьей галеры вонзился прямо в то место, где когда-то находилась разнесенная еще первым залпом носовая скульптура флагмана.

      Монкада, видя грозящую им с трех сторон опасность, с обнаженным мечом в руках бросился с кормы прямо на палубу, призывая своих людей продолжать битву. Тут выстрелом аркебузы его ранило в правую руку, а другим – в левое бедро. Он упал, обливаясь кровью, дернулся в последней попытке подняться и рухнул в беспамятстве, из которого ему уже не суждено было вернуться.

      Асканио Колонна, видя, как упал Монкада, бросился на помощь, но пал и сам, сраженный наповал. Его шлем был практически расплющен зажигательным снарядом, брошенным одним из людей Ломеллино, сидевших на салингах.

      Быстро убывающий отряд стрелков все еще удерживал пространство от кормы до середины палубы, где торчал обломок грот-мачты. Они были стиснуты огнем и сталью, оглушены воплями, выстрелами, лязгом металла и треском ломающегося дерева. Затем даже этот пятачок был захвачен прорвавшимися через разрушенный правый борт людьми.

      Обливающийся кровью и едва держащийся на ногах Колонна узнал в лидере этого подкрепления самогó неведомо как сюда попавшего Филиппино Дориа и протянул ему свой меч.

      – Вы прибыли в подходящий момент, – приветствовал он генуэзца. Его голос потонул в окружающем гаме, но меч, поданный рукояткой вперед, был достаточно красноречивым знаком, и Филиппино поднял руку и возвысил