Золотая муха. Андрей Николаевич Рыжко

вековым слоем пыли лежат в Серванте!? Да я бы и не против, если бы это можно было бы кушать. Нет, я пробовала на вкус ваш труд. И знаете что? Жуется плохо, да и соли маловато.

      – Боже мой! Нет мне покоя! Лучше бы я женился на вашей маме, Нонна! Это единственный человек, который относится ко мне с должным уважением. И она меня любит, да любит! – с диким негодованием перешел почти на визг Борис Лейбович.

      – Конечно любит Бора. Она была в диком восторге, когда однажды на восьмое марта получила от такого скряги в подарок банку черной икры. Даже я тогда дар речи потеряла. Но в отличии от вашей тещи и моей маменьки я узнала правду об аттракционе невиданной щедрости. Потом я только вспомнила, откуда эта банка. От вашей покойной прабабки, точнее из сундука, который после нее остался. Даже вы, Бора, не решились полакомиться этим деликатесом, срок годности которого истек задолго до нашей эры. И в силу своего несомненно изворотливого ума, перевели находку в статус щедрого подарка. К счастью у мамы аллергия на морепродукты и она, в свою очередь, передарила ее своей старинной подруге живущей за океаном. О судьбе, которой мы не знаем. В общем, по счастливой случайности мама жива. А я так люблю свою маму! – Нонна блаженно прикрыла глаза.

      – Хочу я одного, жена моя. Когда я умру, похороните меня подальше от того места, где когда-нибудь будете лежать и вы. Я не хочу, чтобы в лучшем мире вы продолжали ковырять мой мозг. А я вам всем ещё докажу как вы ошибаетесь во мне! Как вы не смогли рассмотреть мой талант! – грустно сказал Борис.

      – Ну тогда и у меня к вам просьба, Бора, если позволите?! Постарайтесь ещё при жизни не пожадничать и подарить мне те очки, в которых я, наконец, смогу рассмотреть ваш невидимый талант. – Нонна очень противно рассмеялась, как показалось мужу.

      – Возьмите тряпку, Нонна, и сотрите с пола последнюю каплю приличия которая с вас скатилась. – Борис Лейбович встал со стула, и с чувством удовлетворения от, как ему показалось, блестяще сформулированной и пропитанной остроумием фразы, поплыл в сторону гостиной предаваться высокому. Этот бренный мир, по крайней мере на настоящий момент был слишком прост для его гения!

      Действие второе. Исход евреев отовсюду и приход в одну точку.

      И снова квартира Либерзонов.

      – Простите меня мой дорогой муж! Конечно же, вы самый талантливый, мой бриллиант! Просто я приревновала вас к мухе. Мне показалось, что вы сегодня ей уделили гораздо больше времени чем мне! – с этими словами и виноватым взглядом Нонна зашла в гостиную.

      Борис Лейбович возлежал на диване и с проникновенно загадочным видом предавался одному ему известным размышлениям.