Виновен наполовину. Кристина Викторовна Котельва

кружить вокруг них.

      Михаил Борисович вошёл в прихожую и не стал закрывать входные двери, дожидаясь Каштанку. Он включил свет, но, опомнившись, тут же его выключил. Мысль о том, что эта мошкара рванёт сейчас к нему на огонёк заставила его передёрнуться.

      Не разуваясь, на носочках, он пробрался в гостиную, чтобы сменить цветы. В гостиной мерно стучали часы, а уличный фонарь с параллельной улицы частично освещал камин с полкой. Михаил Борисович положил свежие цветы на камин, взял вазу с увядшими и всё так же на носочках пошёл на кухню. Он вытащил старые цветы и вылил из вазы слегка затхлую воду, сполоснул её и налил свежей. Мельком бросил взгляд на отслуживший букет… В пальцах что-то закололо, руки слегка онемели, и он выпустил из них вазу на пол. Раздался громкий звук, ваза разлетелась на мелкие кусочки по всей кухне. В голове звучал голос садовника: «Цветы, говорю, когда научитесь срезать так, как я вас учил? Не драть, как мародёры, а срезать наискосок! Не драть… а срезать!..» Перед Михаилом Борисовичем лежали увядшие цветы, сорванные с кустов варварским способом.

      – Кто? Кто-о-о? – Кричал Михаил Борисович и вертел головой в разные стороны. Он схватил цветы, понесся к входной двери и вышвырнул их за порог. На его крик примчалась с улицы Каштанка и мигом юркнула в дом. Михаил Борисович с грохотом захлопнул входную дверь. От сильного удара было слышно, как в некоторых местах посыпалась штукатурка. Но дверь не слушалась, она ударилась о косяк и вновь распахнулась, Михаил Борисович с ещё большей силой попытался захлопнуть её, но она опять открылась. Он зарычал, словно зверь, прижал её одной рукой и наконец закрыл на ключ. Каштанка бегала и беспрерывно лаяла, иногда даже взвизгивала от громких звуков.

      – Кто это делает? Что? Что ты хочешь мне этим сказать? – Задрав голову, прохрипел он. Вернулся на кухню, с силой закрыл окно. Промчался по гостиной, подергал за оконные ручки, ухватился за тяжелые портьеры и резко задёрнул их. Он дышал громко и часто, почти задыхался.

      – Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – считал он капли корвалола в стаканчике, въедливый аромат мигом распространился по всему первому этажу. Михаил Борисович постоял ещё немного, отдышался и закинул в рот таблетку, которую ему выписал доктор, прошёл мимо разбитой вазы и покинул кухню. В прихожей он притулился к дверному косяку, вновь осмотрелся и почти без сил подошёл к дубовой лестнице. Держась за перила, он медленно поднимался наверх. Проходя мимо своего кабинета, остановился, но не решился повернуть голову и убедиться, что там никого нет. «Показалось, – мелькнуло в голове. – Точно показалось! Точно?» – Подумал он и сделал шаг назад. Он заставил себя повернуть голову и увидел, что за столом неподвижно кто-то сидел.

      В желудке сильно запекло, дыхание почти остановилось, ноги словно вросли в пол, в глазах все поплыло, он едва держался.

      – Кто вы? Что вам здесь нужно? – Произнёс он осипшим голосом. Чужак в кресле не отозвался.

      Михаил Борисович с трудом оторвал одну ногу от пола и шагнул в кабинет.