Паутина. С миру по нитке. Глеб Пудов

и берёзы на кладбище древнем

      пеняют на злую судьбу,

      а рядом лежит, под ветвями деревьев,

      крестьянин с дырою во лбу.

      II. Зима

      В забытой губернии – снова зима:

      замёрзшие птицы лежат на снегу,

      зарезаны овцы, пусты закрома, —

      как будто деревни достались врагу.

      А в местных газетах – весёлый трезвон:

      изволил царь-батюшка в Ялту отплыть;

      трепещет Европа; султан посрамлён —

      бежит его войско, бежит во всю прыть;

      построили церковь (а, может быть, две!)

      и дом для сирот; окрестили татар;

      поставили бани чуть ближе к воде,

      иначе их вновь уничтожит пожар.

      Замёрзшие птицы лежат на снегу,

      зарезаны овцы, пусты закрома,

      как будто деревни достались врагу, —

      в забытой губернии снова зима.

      III. Древнее село

      Разбиты окошки, распахнута дверь,

      нетронутый снег на крыльце,

      глядит на проезжих покинутый зверь

      с улыбкой на сером лице.

      Покой, тишина в этом древнем селе —

      рассыпались все кто куда…

      Порою среди перекошенных слег11

      чуть слышно бормочет вода.

      Киров

      Поэт и купец

      На Синичьей горе ветер в листьях шумит,

      тишина у крестов разомлела,

      примостился на камне проезжий пиит —

      пригласило чернильное дело.

      У церковных камней землю давит плита,

      то могила купца Соколова,

      в девятнадцатом веке он отбыл туда,

      где, надеюсь, так мало земного.

      Книги пишет поэт, деньги копит купец,

      все, конечно же, – разные люди.

      Сам решай, что важней, пока, наконец,

      не свершилось Пришествия чудо.

      Великий Новгород

      Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185 – 1192).

      Исцеление от болезни

      «Постыдное второрожденье…»

      (В. В. Щировский)

      И вот опять – перерожденье:

      стал обывателем поэт.

      Брожу по улицам весь день я

      и наблюдаю белый свет.

      Явились люди, птицы, кошки,

      включился шум больших дорог,

      толпу заметил понемножку,

      услышал шелест её ног.

      Прекрасны тёплые котлеты!

      Заманчив ласковый уют!

      Не кормят жаркие сонеты,

      а лишь тревожат и гнетут…

      Петергоф

      Размышления перед бокалом с ядом

      Если завтра я умру,

      что я буду делать?

      Превратится в мишуру

      молодое тело.

      Черви тихо поползут

      по остывшей плоти,

      обретут во мне уют,

      как тростник – в болоте.

      Люди будут иногда

      плакать надо мною,

      но потом, через года,

      станут перегноем.

      Потускнеет

11

Слега – толстая жердь, располагавшаяся поперёк стропил.