Палыч и Игорёк. Трилогия. Александр Мирошниченко

а чужие ещё не прилетели), Палыч спросил своего наставника про войну:

      – Пал Степанович, а правда, что на фронте расстреливали за триппер?

      Павел Степанович посмотрел на коллегу, как смотрят на шкодливого и милого щенка – с улыбкой умиления.

      – Палыч, если бы за триппер расстреливали, то кто бы тогда воевал?

      И в подтверждение своих слов рассказал небольшую историю из собственной фронтовой жизни:

      – Нас в сорок втором послали всем полком в учебный центр на переподготовку на новые машины. Прямо с фронта и прямо в мирную жизнь. То есть на месяц прямиком в рай. Детали опущу, но по окончании обучения мы на новых машинах, как положено, сделали круг над ставшим родным городом, помахали крыльями в полной уверенности, что с земли нам тоже махали сотни платочков. И прямиком на фронт.

      Ну сам понимаешь, раз уж разговор на эту тему, очень скоро я вынужден был обратиться в медсанбат по поводу, так скажем, ухудшения состояния здоровья, не связанного с участием в боевых действиях.

      Фельдшер безо всякого удивления выписал мне направление в госпиталь, куда я и прибыл.

      Боевой офицер, в форме, награды… иду через парк к главному корпусу, а вокруг пациенты госпиталя. Все на костылях. И так стыдно стало мне, что здесь все пострадавшие в бою, а я со срамной болезнью только отвлекаю врачей от их благородного труда, что сел на скамейку возле входа в главный корпус и закурил от мрачных мыслей.

      Подсел боец моего возраста, пристроил костыли и попросил закурить.

      «Чё смурной такой?» – спрашивает, затянувшись.

      И тут я от расстройства как на духу все свои мысли ему выкладываю. Что, мол, стыдоба берёт, что я, такой-сякой, промеж них, настоящих героев, оказался.

      Молча выслушал меня пострадавший в боевых действиях боец. Докурил. Потом встал на костыли и так спокойно: «Не переживай, летун, завтра и ты на костыли станешь», – и поковылял к корпусу.

      Назавтра мне молоденькая медсестричка вколола в ягодичную мышцу такой убойный раствор, что нога от боли и отнялась. Костыли были уже приготовлены. Так что от остальных пациентов я уже ничем не отличался. А ты говоришь «расстреливали».

      Хотя поначалу там, на скамеечке возле входа, было так стыдно, что думал: лучше бы расстреляли. А что с нас взять – пацанами были. Такими, как вы сейчас. Может, даже моложе».

      Палыч мысленно попытался примерить на себя фронтовую судьбу старшего поколения, но ничего не получалось.

      «Понять это можно, только если пережить», – решил для себя Палыч.

      А ещё Пал Степаныч очень хорошо играл в шахматы. Он утверждал, что перед войной был чемпионом городского Дома пионеров, а это, по сути, чемпион города среди школьников. Палыч постоянно проигрывал. Его это не сильно тяготило, но чтобы внести хоть какую-то интригу в это противостояние, он как-то в выходной взял в библиотеке книжечку «Комбинации и ловушки