Далекое завтра. Юрий Харитонов

сливаются, как будто объединяются, словно частички одного целого, разбросанного по времени, раскиданного. И все они друг друга ненавидят. Вот такой круг ненависти получается. Волна… Ненужная волна ненависти, вроде бы не за что, а по сути – ты продолжаешь чужую жизнь, свою, но чужую. И чем больше лет тебе, тем больше человек, сменивших друг друга, ты вспоминаешь.

      – Почему так? Я ведь уже устал, а, судя по твоим словам, дальше будет хуже.

      – Матрица сознания. Она снимается с каждого предыдущего и засовывается тебе новому в голову. А твоя матрица – твоему сменщику. Естественно, однажды воспоминания начнут накапливаться, как их не блокируй. Вообще вся эта система… – Семен придвинулся ближе и заговорил шёпотом. – Она вся насквозь лживая. Они растят нас, заменяют на новых, чтобы мы поддерживали саму систему, чтобы она жила. Не мы, заметь, а система. Это неправильно! Человек не может так жить! Ты, на сколько помню, биоинженер?

      Антон кивнул.

      – В своей работе ты ничего странного не заметил? Подумай хорошенько.

      – Есть, – кивнул Власов. – Есть одна странность. Я сейчас работаю над генетической программой по совершенствованию человека. И есть одна область, которой мне касаться запрещено. – Семен весь подобрался и заерзал на стуле. – Я работаю с хромосомами типа «XY». Но есть же и «XX» хромосомы, информация о которых успешно стирается или настолько секретна, что я могу лишь случайно столкнуться с такими образцами. Это клеткообразующие ДНК разных типов организма. Мужского и женского, как у животных, о которых можно в базе знаний почитать и посмотреть. Но мы-то, наше общество целиком состоит из особей мужского пола. Откуда тогда клетки с таким набором хромосом? Я не понимаю…

      – Вот! – Павлов торжественно хлопнул по столу ладонью, почти победно. – Вот!

      – Что вот? – Антон отстранился, слегка напуганный резкой сменой настроения собеседника.

      – У меня есть сон! Один из последних и самый люби-и-имый, – зачем-то Павлов растянул это слово, явно указывая на его особую значимость. Глаза заблестели в слабом диодном свете, выдавая возбуждение мужчины, и он перешел на шепот, будто уже не полагался на отключенный цифровой интерфейс и боялся, что его все-таки подслушают. Теперь Антону пришлось наклониться ближе.

      – Любимый сон, представляешь? Из тех времен, из того меня, когда это, – Семен обвел руками окружающее пространство, подразумевая видимо целую Атланту, – только начиналось, строилось. Я кружусь в медленном танце с любимым человеком. Девушкой, представляешь?

      – Девушкой? – переспросил удивленно Антон. – Это кто еще такой? Какое-то странное имя.

      – Это не имя! Ты понимаешь? Это не имя! – Семен горячо затряс головой, возражая. На несколько секунд замолчал, пытаясь найти слова, чтобы объяснить, и продолжил: – Это пол. Ну вот ты и я мужчины. А она женщина! Понимаешь?

      – Нет.

      – Ну как же? Как же? Только что говорил о животных. Что у них есть разные типы организмов – мужские