Капитал Российской империи. Практика политической экономии. Василий Галин

отмены крепостного права, – отмечал А. Энгельгардт, – строилась на том предположении, что «крестьяне получат небольшой земельный надел, который при этом будет обложен высокой платой, так, что крестьянин не в состоянии будет с надела прокормиться и уплатить налоги…»[327] «Редакционные комиссии, которые вполне сознательно…, шли на эту операцию, – отмечал М. Покровский, – прекрасно предвидели, что выплатить эту сумму из доходов с земли крестьянин, особенно в нечерноземной полосе, будет не в состоянии»[328].

      Размер выкупных платежей даже в черноземной полосе, где земля была оценена все-таки ближе к ее действительной стоимости, составил более половины всех крестьянских платежей (в Курской губернии, например, 56 %)…[329] Совокупные же платежи, согласно правительственной сельскохозяйственной комиссии 1872 г., государственных и удельных крестьян в 37 губерниях (не считая западных) составляли – 93 % чистого дохода с земли, а «платежи бывших помещичьих крестьян по отношению к чистому доходу с их земли, – согласно «Трудам податной комиссии», – выразились в размере 198 %, т. е. они не только отдавали весь свой доход с земли, но и должны были еще приплачивать столько же…»[330] Для некоторых губерний дело обстояло еще хуже! Например, в Новороссийской губ. платежи для крестьян-собственников достигали 275 %, для временно обязанных – 565 %[331].

      Чтобы крестьянин не сбежал от такого «освобождения» «Положение» об отмене крепостного права устанавливало, что крестьянин не мог отказаться от надельной земли, не мог продать или заложить ее и если даже забрасывал ее, то все равно должен был платить выкупные платежи и прочие подати за доставшуюся ему землю. Новая система напоминала, как по В. Ключевскому, крепостное право времен Уложения царя Алексея: «восстановлялось поземельное прикрепление крестьян с осовобождением их от крепостной зависимости…»[332]

      «Крестьянский надел, – отмечает М. Покровский, – действительно являлся диковинным образчиком принудительной собственности: и чтобы “собственник” от нее не убежал <…> – пришлось поставить “освобождаемого” в такие юридические условия, которые очень напоминают состояние если не арестанта, то малолетнего или слабоумного, находящегося под опекой. Главнейшим из этих условий было пресловутое “мирское самоуправление” – красивое название, под которым скрывалась старая, как само русское государство, круговая порука… Устроители крестьянского благополучия вполне сознательно относились к этому вопросу. “Общинное устройство теперь, в настоящую минуту, для России необходимо, – писал Александру II председатель редакционных комиссий Ростовцев, – народу нужна еще сильная власть, которая заменила бы власть помещика. Без мира помещик не собрал бы своих доходов ни оброком, ни трудом, а правительство – своих податей и повинностей”. В силу этого принципа крестьянин был лишен права без согласия «мира» не только выходить из общины, но даже уходить из деревни на время»[333].

      Дополнительным

327

Энгельгардт А. Н.., с. 508.

328

Покровский М…, с. 142–143

329

Покровский М…, с. 142–143

330

Каблиц И. И. Основы народничества– СПб. 1872–1873 (Платонов О.А…, с. 221).

331

См. подробнее: Рубакин Н. А…

332

Ключевский В. О…., Лекция LXXXVI, с. 1174.

333

Цит. по: Покровский М…, с. 144–145