Там точно есть любовь. Татьяна Ивашкина

и не такая уж она и маленькая. Подросток скорее, чем ребенок. Лет одиннадцать-двенадцать, да?

      Принцесса была бы доволь…

      В эту секунду чужая девочка закидывает голову назад и смеется над какой-то шуткой Наташи.

      Звонко, заливисто, безудержно.

      Он разрывает сердце Анны – смех.

      Смех хрупкого детеныша, наивно уверенного, что с ним никогда не произойдет никакой беды.

      Идиотка малолетняя.

      Смертная малолетняя идиотка.

      – Уверена, твой участок находится ЗА забором! Будь добра, не лезь к нашим собакам. Я не готова огребать истерики твоей мамаши!

      – Аня, да ты что? Это я Женю позвала! Зачем ты ее пугаешь? Она мне очень сегодня помогает.

      – Наташа, не тупи! Не хватало нам еще обвинений в несоблюдении техники безопасности! Какие дети в питомнике? О чем ты? Давно говна на форуме не хлебала? Я вот – по горло!

      Наташа быстро уходит в дом. Анна успевает заметить, как внезапно заострились ее скулы. Психует. Ясное дело.

      Девчонка же сбежала к себе еще при первом звуке Анниного голоса.

      Жозефина смотрит на хозяйку.

      – Место.

      …Сколько ей было лет тогда? На дискотеке в баре ЗЕД? Четырнадцать, наверное. Может, меньше. Разноцветные огни сливались с запахами тел. Музыка выколачивала мысли. Высвобождала инстинкт. Анна впервые оказалась в таком насыщенном месте. За возможность спасибо Дане, студенту-первокурснику с десятого этажа. Его приличные очки и вечный словарь под мышкой – надежное алиби для побега профессорской дочки во взрослую жизнь. Аннины родители обожали инфантильного и застенчивого соседа-книгочея. Хорошее будущее для их грубоватой дочки-пацанки.

      Стараясь не задохнуться, Анна покачивалась в такт толпе. И да, она бесконечно наслаждалась терпким ароматом разгоряченной людской плоти.

      Даня протянул кружку пива. Она отхлебнула.

      Грубо сколоченная сцена ЗЕД неуклюже возвышалась над танцующими. Шест был заляпан и почему-то испачкан снизу зеленой краской. Высокая женщина в наброшенной на голое тело черной рубашке вдруг прижалась к шесту лобком, змеиным движением изогнулась назад, отбросила влажные волосы. Ненужная рубашка соскользнула на доски.

      Стриптизерша подмигнула окостеневшей Анне.

      И развела ноги.

      Воспитанный Даня нервно хрюкнул, беспомощно обернулся к юной подруге.

      – Анют, прости! Тебе, наверное, тут совсем не интересно. Я не знал. Должен был быть концерт…

      Анна смотрела на женщину. Та вспотела: бисер влаги собрался в выемке ее шеи.

      А между бедер?

      Давило солнечное сплетение – Анна не вдыхала слишком долго. Танцовщица медленно провела по соскам кончиком указательного пальца. Тягостная боль прорезала низ Аниного живота. Обосновалась там надолго, по-хозяйски.

      Они ушли с дискотеки. До самого дома бедный Даня не услышал ответа ни на один свой сбивчивый вопрос.

      От следующего свидания Анна отказалась.

      Она взрослела. Играла с парнями в футбол и баскетбол, избегала общества одноклассниц.