Мой друг тролль (сборник). Александр Мазин

на два. Дальше от лестницы остались только костыли, да и то не все. Зато на площадке имелась самая настоящая дверь, которую Карлссон и распахнул перед Катей.

      – Заходи, – пригласил он.

      И Катя вошла, стараясь не думать о том, как будет выбираться из Карлссонова гнездышка.

      Когда-то здесь была обычная квартира. Когда-то – это, наверное, лет тридцать назад. С тех пор осталась какая-то мебель, наверное, очень древняя. Рассмотреть ее подробнее было трудно, потому что освещения в Карлссоновой берлоге не имелось. Зато была вода, холодная и горячая, и санузел с древней чугунной ванной и еще более древним унитазом. Но эти «подробности» Катя узнала позже, сейчас зайти внутрь она не рискнула.

      Дверь вела на кухню, и, если оставить ее открытой, на кухне можно было кое-что разглядеть. В комнатах было темнее. Окна заросли таким слоем грязи, словно их не мыли со времен Отечественной войны 1812 года. В коридоре и прочих помещениях царил абсолютный мрак.

      – Слушай, а свет зажечь нельзя? – попросила Катя.

      – Свет? – Карлссон поскреб пятерней мускулистый затылок. – А зачем?

      – Затем, что темно!

      – Темно?

      – Да, темно! – сердито сказала Катя. Ей показалось, что Карлссон ее дразнит. – Я ничего не вижу!

      – Прости, Малышка, – извинился Карлссон. – Я как-то не подумал, что тебе нужен яркий свет.

      – А тебе он, что, не нужен? – желчно спросила Катя, в очередной раз пожалевшая, что решила отправиться в гости.

      – Мне – нет, – сказал Карлссон. – Мне света хватает.

      Оказалось, что Карлссон видит в темноте, как кошка.

      «Интересно, какие еще сюрпризы он мне преподнесет?» – подумала Катя.

      – Завтра я сделаю свет для тебя, – пообещал Карлссон.

      – Тогда в следующий раз я побуду у тебя подольше! – заявила Катя. – А сейчас я пойду домой!

      «Сейчас он скажет: никуда ты не пойдешь! – подумала она с замиранием сердца. – Останешься здесь навсегда!»

      – Не пойдешь, – сказал Карлссон. – Ты свалишься и что-нибудь себе испортишь.

      Катя проигнорировала его замечание. Она вышла на площадку, посмотрела вниз… И вцепилась в ржавые перила, потому что колени у нее предательски ослабели. Нет, сама она никогда в жизни не сможет…

      – Тебе совсем ни к чему спускаться, – мягко произнес Карлссон, встав у Кати за спиной. – Ты ведь собираешься к себе домой, да?

      – Да, – хриплым голоском проговорила Катя.

      – Тогда тебе – наверх! – сказал Карлссон.

      Миг – она снова оказалось у него под мышкой, и пол ушел из-под ног. Но на этот раз путь занял совсем немного времени. «Взлет» на крышу, короткая цирковая пробежка по жестяному «ребру», душераздирающий прыжок с трехметровой высоты… И Катя оказалась на своей «родной» балюстраде.

      – Ну ты акробат, Карлссон! – со смесью восхищения и облегчения проговорила она. – У тебя случайно моторчика нет – по воздуху летать?

      – Моторчика? – Карлссон