Девятый вал. Александр Клим

вознесли в культ источающие радиационные земляные фонтаны. И стали покланяться им, веря, что это Суфирим, придуманный главарями епархии бог, даёт жизнь, превращая землю в тёмно-зелёную жидкость. Как ни странно, община прижилась на электролитионных болотах и живёт там уже не одно поколение. Создаются семьи, рождаются дети, умирают молодыми. И лишь Хозяин болот Загорья остаётся вечным, его уже очень давно никто не видел, но он с завидной регулярностью выступает на всех экранах, обращаясь к населению Угрюмого устья Загорья.

      – Не то место, чтобы наслаждаться видами. Хотя ежегодное извержение центрального гейзера – зрелище завораживающее.

      – Я по делу был, извержений не видел, – буркнул я.

      – По делу, – медленно проговорила она. – Дела, дела, дела, понятно.

      Двери открылись, и мы вышли в коридор не то 30-го, не то 40-го этажа. Я открыл дверь, и девушка вошла в номер.

      – Душ?

      Я молча показал дверь в ванну. Она скинула с себя мокрую меховую накидку, оставшись в одном топе, что почти не прикрывал её молодую, сочную и стоящую грудь. Я налил себе бурбона, скинул куртку, снял футболку и, взяв рокс, вышел на балкон. Гостиничный небоскрёб стоял последний в линии всех зданий, и все его номера были со свободной стороны. Так что балкон в этой части здания имел большую прибавку к стоимости. Ведь с него открывался прекрасный вид на зелёную долину, в глубине которой, извиваясь, убегала в даль река. Заповедная зона, вторгнувшемуся туда – немедленный расстрел.

      Тёплые, нежные и необычайно мягкие руки обняли меня сзади, в ухе послышался шёпот.

      – Ты напряжён. Пойдём в комнату, я помогу тебе расслабиться, всё уже позади. Я развернулся, за мной стояло прекрасное, смуглое, обнажённое тело, с красивым лицом и рыжим кудрявым взрывом на голове. Её глаза тускло светились в темноте глубины комнаты, куда она меня затащила. Чистое, стройное тело вызывало восхищение: и как ей удалось сохранить себя в таком первозданном виде, при всём при том, что родилась она в самом грязном месте на планете. Лишь две небольшие металлические линии вставок на бедре и голени немного сбивали, хотя и они гармонично вписались в идеал нагой женской красоты. Гладкие ноги, лобок, нет ни линий загара, ни изъянов кожи, словно скульптор изваял свою фигуру из карамельного, молочного шоколада. Сводящая с ума стоявшая грудь слегка покачнулась, и девушка упала на кровать, призывая меня к себе. Я не смог больше сопротивляться и, стянув штаны, упал в объятия красотки. Я жадно целовал её, поглаживая идеальные изгибы тела. Попадающий в окно свет, играл на капельках пота проявившихся на наших телах. От такой проблесковой игры желание всё увеличивалось, я работал как жеребец, напрягаясь всем телом, проступали мощные мышцы, играя по телу правильным рельефом. И вот наш экстаз достиг пика, её тело выгнулось, она запрокинула голову и из груди вырвался самый сладкий стон, что я слышал в своей жизни, стерпеть такое я не смог и извергся, рыча от удовольствия.

      Я сидел на углу кровати, в темноте тускло освещённой вечерним уходящим солнцем комнаты. Его лучи еле-еле пробивались сквозь туман облаков, толи