Солнце против правил. Анна Литвинова

с ВДНХ, несмотря на все великосветские понты.

      Лия сделала напор побольше и сосредоточилась на проблемных зонах дамочки. Когда увлекалась, без разницы, что клиент противный, – все силы прилагала, чтобы максимально разбить целлюлит и обрисовать водяной струей талию.

      Куколка послушно, по команде, поднимала и опускала руки, поворачивалась то одним, то другим боком, а когда удвоенный Шарко завершился, снисходительно сказала:

      – Считай, что отмазалась.

      Но чаевых все равно не дала.

      Лия вышла из душевой. Уборщица тетя Люся встретила сочувственным вопросом:

      – Как у тебя только терпения хватает на таких?

      – Железная воля, – улыбнулась медсестра.

      Она давно привыкла носить броню и никому о собственных переживаниях не рассказывать.

      – Чего опоздала-то?

      – Самокат не заводился.

      – Ох, зачем он только нужен тебе! Ездила бы, как все, на маршрутке.

      Тетя Люся вечно пыталась загнать Лию под каноны как надо, но медсестра рьяно отстаивала свободу. С какой стати посторонняя тетя (пусть и милая) будет ее жизни учить?

      Достала – под укоряющим взглядом уборщицы – энергетический напиток.

      – Да что травишь себя! – привычно запричитала та. – Давай коктейль кислородный!

      – Сами эту гадость пейте, – Лия с наслаждением глотала бодрящую смесь кофеина, таурина и гуараны. – Спросила: – Какие новости?

      – Булочки с корицей сегодня знатные.

      Персонал кормили тем, что курортники не доедят, но выпечки, да еще когда вкусная получалась, обычно не оставалось, а у Лии с кондитером Али дружба, так что понятно, к чему разговор.

      – Сейчас сгоняю. Выпрошу, – пообещала медсестра.

      – И в процедурный по пути загляни, – загадочно улыбнулась тетя Люся.

      – Зачем?

      – Там такой кадр! Вчера вечером заселился, девочки угорают с него. На бровях уже второй день. Ночную смену пытался шампанским поить. С утра у него капельница, пришел уже «тепленький», спрашивает: «Ничего, что я пьяный?»

      – Выгнали? – заинтересовалась Лия.

      – Нет. Специально к начмеду ходили, она сказала: мексидол или мельдоний в состоянии алкогольной интоксикации нельзя. А озон – ничего страшного. Так что лежит, капается. И песни поет.

      – Да ладно. А народное возмущение?

      В процедурке несколько кушеток, и пациенты вечно грызутся – то канал не поделят по телевизору, то кто-то по телефону посмел громко поговорить. А тут пьяный, да еще поет.

      – Даже взрослым тетям нравятся красивые хулиганы, – хмыкнула уборщица.

      Ладно, посмотрим – хоть что-то новенькое в череде болезненных старичков и дрессированных мужей. Но булочки, безусловно, важнее.

      Прибежала на кухню. Повар поманил в закуток, куда видеокамеры не доставали, заулыбался:

      – Целых три тебе отложил.

      – Дядечка Али, ты такой классный, спасибо тебе огромное! Приходи на Шарко, я сегодня до шести.

      Положила источающий ароматы бумажный пакет в рюкзачок – ее ноу-хау.