Солнце против правил. Анна Литвинова

не выходило. Однако заставил себя до одиннадцати вечера полежать, ибо покой тела даже при бодрствовании мозга все равно приводит к успокоению души.

      В двадцать три ровно вышел из палатки. Расшевелил костер, съел заранее заготовленный вечерний рацион – курагу с орехами и зубчик чеснока, выпил травяного чая. Ночь обступила со всех сторон – величественная, холодная и манящая.

      Федор Олегович взял йоговский коврик, включил фонарик и отправился по еле различимой тропе к финальной цели путешествия – водопаду Каракая-Су.

      Нашел максимально ровное место – так, чтобы брызги не долетали, но махину видно, а сырость приятно холодила лицо. Расстелил коврик, тщательно проверил, чтоб под ним никаких неровностей. Устроился в позе полного лотоса. Пальцы сложил в джняна-мудру. Закрыл глаза. На часы не смотрел – и без хронометра знал, что полночь совсем близко.

      Сумасшедшая энергия гор и воды захлестнула. Даже малейшего усилия делать не пришлось – мгновенно удалось погрузиться в собственный мир. В состоянии измененного сознания часто слышишь звуки, музыку, люди являются в виде контуров, полутеней, и когда чья-то рука коснулась плеча, Федор Олегович не удивился. Сейчас вселенная передаст послание. Надо только понять, какое именно.

      Однако трясли слишком уж реально, и помимо воли он вышел из пограничного состояния, открыл глаза, обернулся. Чудится? Лия. Его дочь. В драматическом черном пальто. Волосы развеваются на ветру.

      Как могла здесь оказаться? Или все-таки это видение – удивительно яркое, потому что он находится в месте силы?!

      Но тут из тьмы выступил еще один человек. Мужчина. Сильный, широкоплечий. Внешне от строптивого дохляка-сына ничего. Но Федор Олегович узнал сразу. По глазам – пронзительным. Жалящим. Обвиняющим.

      – Привет, папа, – доброжелательно произнесла дочь.

      А сын перехватил его взгляд и с удовольствием добавил:

      – Ссышь.

      – Что вам тут надо?

      – Не рад, что родные дети пришли навестить? – усмехнулся Борис.

      Ох, как теперь раскаивался Федор Олегович, что оповестил весь свет о своих планах. И название места силы выболтал, и дату, когда планирует свою медитацию. Но кто подумать мог, что наследник идет по его стопам? Кто мог вообще подумать, что жалкий вор, ничтожество, алкоголик до сих пор жив?!

      Он начал расплетать из «лотоса» ноги, чтобы подняться, но Борис грубо и сильно толкнул его обратно на ковер.

      – Сиди уж, папуля.

      – У меня здесь машина. И водитель. И в санатории знают, куда я поехал.

      – А что ты так нервничаешь? – удивилась Лия.

      Борис же злорадно добавил:

      – «Уазик» твой уехал шесть часов назад. А в санатории тебя искать начнут в понедельник, не раньше.

      Федор Олегович постарался, чтобы голос звучал твердо:

      – Борис. Хватит театральщины. Что тебе надо? Давай говори.

      – Окей, папуля. Хочу вместе с тобой один счастливый день вспомнить. Последний день тысячелетия. Ты не