Глаза Клеопатры. Наталья Миронова

он не стеснялся ежегодно просить в Литфонде вспомоществование, приговаривая: «Почему же и не взять, когда можно взять?»

      – Сколько тебе нужно? – спросил он сухо.

      – Пятьсот долларов.

      – Но это же грабеж! – возмутился «классик».

      – Это самый скромный минимум, – парировала Нина.

      – А нельзя ли… за казенный счет?

      – Если ты не дашь мне денег, – пригрозила она, – я обращусь в газеты.

      Маклаков еще долго препирался, юлил, плакался на бедность, но Нина была непреклонна.

      – Стой тут, – бросил он ей наконец и ушел, а Нина так и осталась стоять в огромном, запомнившемся ей с детства коридоре, по которому она, маленькая, каталась на трехколесном велосипеде.

      Маклаков вернулся и протянул ей четыреста долларов.

      – Больше у меня нет.

      – Ничего, – безжалостно проговорила Нина, – остальное отдай рублями. И запомни, – добавила она, увидев, как его перекосило, – в саванах карманов нет.

      Он отшатнулся от нее в ужасе, молча ушел и вернулся с недостающей суммой в рублях.

      Нина так же молча взяла деньги и, не поблагодарив, вышла. Маклаков не спросил, от чего его бывшая жена умерла в тридцать восемь лет, не спросил, как живет сама Нина, не нужно ли ей чего. Она ушла. Это была их последняя встреча.

      Никита осторожно тронул ее за локоть и вывел из задумчивости.

      – Ты была где-то далеко.

      – Да, – кивнула Нина. – Извини.

      Они вышли на пляж. Никита предложил обосноваться в дюнах, не ходить к самой воде, где было много народу.

      – Они и от ветра защищают, – добавил он.

      Нина достала из сумки и расстелила на песке покрывало, вынула надувную подушечку, полотенце, еще какие-то женские мелочи. Сбросив сарафанчик, она оказалась в цельном купальнике без бретелек, тоже державшемся на ней каким-то чудом.

      – А почему не бикини? – спросил Никита.

      Еще вчера ночью его поразила ее крайняя худоба. Когда он снял с нее сарафан, можно было пересчитать все ребра. Сейчас, на ярком солнце, эта костлявость стала еще заметнее. Лопатки, похожие на голубиные крылышки, глубокие впадины у ключиц… Он подумал, что она стесняется.

      – Ты могла бы быть манекенщицей. – Никита надеялся, что это прозвучит как комплимент.

      Тревожился он напрасно. Нина ничуть не стеснялась.

      – Стиль Дахау, – усмехнулась она, перехватив его взгляд. – Нет, в манекенщицы я не гожусь, ростом не вышла. Я среди манекенщиц хожу как в лесу. Кстати, манекенщицы нынче тоже пошли… не с креста снятые. В общем, неважно, главное, мне больше нравится моя работа. Бикини у меня есть, только я хочу, чтобы сначала спина загорела. Чтоб белой полоски не осталось.

      – Тут есть «голый пляж», хочешь? Можно загорать вообще без всего.

      – Нет, – поморщилась Нина, – это похоже на баню. Мне и здесь хорошо.

      – А ты не сгоришь? Это только кажется, что солнце не припекает. Тут можно сгореть за милую душу.

      – У меня есть крем от ожогов.

      – Давай