Глаза Клеопатры. Наталья Миронова

беда поправимая. Меня зовут Никита Скалон, я занимаюсь честным бизнесом, я друг Павла Понизовского, а он только что женился на вашей подруге. Уверяю вас, я не насильник и не расчленитель.

      – Спасибо вам от имени всех женщин, которых вы не изнасиловали и не расчленили.

      У него опять вырвался смешок.

      – Постойте. Вы сказали «во-первых». Значит, есть еще и «во-вторых»?

      – Есть. Во-вторых, я устала. И я не люблю ресторанов. Предпочитаю приготовить что-нибудь сама.

      – Но если вы устали, зачем же готовить самой? В ресторане все подадут, уберут и посуду вымоют.

      – В ресторане нужно держать спину, следить за локтями. Надо переодеваться, краситься, причесываться… Надевать туфли на шпильках. Нет, дома гораздо спокойнее. Да и вкуснее. Хотите убедиться – приходите, еды хватит на двоих.

      – Ну вот, теперь мне неловко. Выходит, я напросился в гости. Но я не отказываюсь. Хочу убедиться, что вы на меня больше не сердитесь. Кстати, я даже не знаю, как вас зовут.

      – Нина. Нина Нестерова. Ужин будет готов через час. – И она положила трубку.

      Стоило ему подойти к дверям, как из дома раздался заливистый лай и тут же голос хозяйки:

      – Тихо, Кузя! Свои!

      Никита улыбнулся. Приятно сознавать, что ты «свой».

      Утренние брючки она сменила на длинный сарафан в деревенском стиле из хлопковой кисеи в розовый цветочек по голубому полю. На ее стройной фигуре и этот простой наряд смотрелся стильно, но, увы, он тоже скрывал ноги. Виднелись лишь маленькие изящные ступни в шлепанцах на крошечном каблучке.

      Никита вручил хозяйке две бутылки вина – белого и красного.

      – Хотите меня споить? – улыбнулась Нина.

      – Я не знал, что у нас на ужин. Выберите то, что подойдет.

      – Тогда белое. Я пока поставлю его в холодильник. Присаживайтесь, я сейчас.

      – Давайте я помогу!

      – Спасибо, я сама.

      В столовой был уже накрыт стол на два прибора. Никита прошелся по знакомому дому. Букет свежих цветов в вазе – вот, пожалуй, и все, что выдавало ее присутствие. Наверное, сильнее всего оно ощущается в спальне и в ванной, но он решил пока туда не заглядывать. Не стоит так явно демонстрировать свое любопытство. И в кухне, сообразил Никита и уже двинул было туда, но его внимание привлекла вещь, которой он раньше в доме друга не видел: рисунок в застекленной рамке размером с альбомный лист. Рисунок стоял на книжной полке в гостиной.

      Это был легкий эскиз, сделанный несколькими стремительными линиями. Женщина на рисунке была изображена вполоборота, чуть ли не со спины, лицо, почти лишенное черт, казалось размытым, угадывались лишь короткие, уложенные в прическу волосы, глаза, едва намеченные густыми, видимо, сильно накрашенными ресницами, да вздернутый нос. На рисунке были проработаны главным образом складки платья. Но что-то в ее прихотливой позе, во взмахе руки показалось ему безумно знакомым. Заинтригованный, Никита взял рамку и вынес в столовую, поближе к свету.

      В этот момент в столовую вошла Нина и начала расставлять тарелки.

      – Что