Влюблена и завербована. Злата Прага

на кухню босой и с распущенными волосами, я взялась за кофе. Парня не было, и я выглянула в окно. Он уже раскладывал потрошёную рыбу на решётке мангала. Что ж, займёмся кофе. До сих пор я пила его только из банки, гранулированный растворимый, или в кафе, но не так уж это и страшно. Так, кажется, вот эта посудина подойдёт. Я взяла ковшик и налила воды из-под крана. Зёрна смолола в кофемолке, насыпала в воду.

      Плитка на кухне была настольная, всего две конфорки. Поставив ковш на огонь, добавила сахар и помешала. Снова подошла к окну. Парень махал над рыбой какой-то картонкой. Ой! Услышав шипение, я еле успела сдёрнуть ковшик с плитки и, кое-как вытерев выплеснувшуюся пенку, разлила кофе в две белые высокие чашки. Взяв их в руки, я, как была, босой и простоволосой пошла на крыльцо.

      – Кофе готов.

      Он обернулся. И замер. Потом восхищённо прицокнул, оставил рыбу и подошёл ко мне. Взяв кружку, сразу глотнул и чуть поморщился.

      – Горячо?

      – Горько.

      – Я, вроде, сахар положила.

      – Неважно. Такой красавице необязательно уметь варить кофе.

      Я пожала плечами и допила напиток. Кофе как кофе, горячий, горький.

      – Как тебя зовут?

      – Марьям. А тебя?

      – Саид.

      – Как этот город?

      – Или этот город в мою честь, – хвастливо расправил он плечи.

      Я кивнула. Он подошёл и посмотрел мне в лицо.

      – Ты когда-нибудь улыбаешься?

      – Наверное. А рыба уже готова?

      – Ты голодна?

      – Очень.

      – Идём. Садись.

      Мы сели за стол в его микроскопическом дворике, и Саид поставил передо мной два блюда. На одном лежали две рыбины с золотистой корочкой, на втором зелень, лепёшки, лимон ломтиками и помидорки – длинненькие и продолговатые. Мы начали есть, кивнув друг другу. Я даже лук отщипнула, а рыбину, полив выжатой долькой лимона, слопала так, что только скелетик заблестел.

      – А теперь – чай.

      Саид скрылся в доме и вскоре вышел с двумя чашками зелёного мятного чая.

      – У меня есть обычный сахар и тростниковый.

      – Тростниковый. Спасибо.

      Мы попивали чай, украдкой поглядывая друг на друга.

      – Откуда ты? Ты не арабка, хотя говоришь на языке и очень красивая, – нарушил он молчание, – особенно глаза, они словно прозрачные, хоть и карие.

      – У папы были такие глаза, – начала я свою сказку, – мы из Франции, приехали в Тунис, потому что ему предложили тут работу в Миссии Красного креста. На той неделе папа умер.

      – Да упокоит Аллах его душу.

      – Иншалла. Он умер, а я осталась. Но в Миссии меня не оставили, сказали, что они сокращают штат, а у меня нет медицинской квалификации. Я освободила нашу комнату и ушла. В аэропорту у меня пропала сумка. Я вернулась в миссию, но они сказали, что могут только купить мне билет во Францию, но меня не выпустили из страны, тем более, что все документы остались в украденной сумке.

      – Конечно не выпустят, ты же одна. Женщины не должны ездить одни. А твои родственники?

      – У меня никого нет, был только папа. Мама умерла,