Одна зима на двоих 2. Полина Верховцева

было все равно. Дань традициям, повинность. Вынужденная мера.

      Сердце в груди споткнулось, когда мысли вернулись к другой девушке. Той самой, которая теперь далеко, в замке императора.

      Хасс скрипнул зубами, чувствуя, как закипает. Все в прошлом. Он сделал так, как был должен. Отдал ее. Все правильно. Ее судьба больше его не касается. Ким – там, он – здесь, в этом храме, с Сабиной. Верховный жрец Дорхан уже ждет возле алтаря. Сейчас он произнесет заветные слова, отметит их лица красной дланью и снимет черную накидку с камня плодородия. И если богиня согласна с их союзом, то камень будет наполнен мягким лунным светом.

      – Мы собрались перед ликом богини Иль Шид, чтобы совершить обряд единения. Хасс и Сабина, пришло ваше время.

      Они покорно опустились на колени, готовые принять свою судьбу, и Дорхан приступил к обряду. Его зычный голос разносился по залу, достигая каждого уголка, отражаясь от стен и теряясь где-то под высокими сводами. Двое служителей поднесли плоскую чашу, доверху наполненную кровью. Не переставая говорить, верховный жрец взял шелковый помазок, окунул его в багряную жидкость и вывел на лбу кхассера семиконечную звезду. Затем развернулся к Сабине и сделал тоже самое.

      – Пора. Да прибудет с вами милость богини Иль Шид, – с этими словами он снял черный полог, скрывающий камень от посторонних глаз.

      И в тот же миг в храме повисла настороженная тишина.

      Вместо призрачного лунного света, пробивающегося сквозь неровные грани, все увидели абсолютно белый, словно нетронутый снег, камень плодородия.

      Дорхан аккуратного взял его в руки и, не отводя изумленного взгляда, произнёс то, что и так было всем очевидно:

      – Белый.

      ***

      Хасс стоял на коленях, словно высеченная из гранита статуя, и не мог шевельнутся. Сердце, еще недавно равнодушно сокращающееся в груди, теперь нещадно лупило по ребрам, пытаясь пробиться наружу. Сабина, наоборот, судорожно выдохнула и прижала ладони к побледневшим щекам:

      – Неужели…

      О том, чтобы стать истинной для кхассера она и не мечтала.

      – Положите на него свои руки, – сипло произнёс Дорхан. Впервые за много лет службы в храме голос его подводил.

      Хасс приложил свою ладонь первым, тут же почувствовал, как сдержанное тепло струиться под кожу. Следом за ним к камню потянулась и Сабина. Вот только где ее ладонь прикасалась к камню, его поверхность становилась темной, словно обгоревшая древесина.

      – Ты не имеешь отношения к этому камню, – удивленно обронил Дорхан, отдергивая камень в сторону, – единение Хасса уже состоялось.

      Изумленные взгляды всех присутствующих обратились к кхассеру.

      Он поднялся с колен и, не обращая внимания на притихшую толпу, направился к выходу, на ходу стирая с лица ритуальные символы.

      Ему не было дела ни до гостей, приглашенных на торжество, ни на бывшую невесту, бежавшую следом за ним и кричащую, что он не может ее вот так оставить. Он мог. Уже оставил. Сейчас имело