Заповедник. Оксана Олеговна Заугольная

что-то тяжелое. Лучше не думать даже, что именно!

      Ноги Найки совсем окоченели, да и закончившая сказку Айару могла вот-вот выйти, так что Найка едва дождалась стука вьюшки на печи в спальне малышей и стрелой бросилась вперед. Шаг, еще один.

      – Кхм! – кашель раздался прямо над ухом, отчего Найка даже присела. Хорошо хоть корки на посыпались на пол!

      В тени уже не скрыться, она была в круге света от окна, за которым так некстати луна выбралась из-за туч. А вот темная громоздкая фигура директора почти наполовину скрылась в тени. Что за несправедливость!

      «Остерегайся директора, Найка», – Бануш впервые шепнул ей пару лет назад и унесся по своим очень важным мальчишеским делам. С тех пор мало что изменилось, только Солунай теперь не могла спокойно есть или учиться, она изо всех сил остерегалась директора. Получалось не очень хорошо, ведь она понятия не имела, зачем, а главное, как ей его остерегаться.

      Вот и сейчас она снова попалась. Не удивительно.

      Спрятаться от Александра Николаевича всё равно нигде не удастся – и приют, и болота сразу за приютским двором, и даже мрачный предгорный лес за болотом он знал как свои пять пальцев.

      Говорят, раньше он был охотником на чудовищ, но Найка в это не верила. Не станет охотник директором такого приюта. Пусть охота на чудовищ давно запрещена, и их приют находится в самом сердце заповедника, малограмотные любители наживы и некоторые туристы по-прежнему убивали чудовищ. И это здесь, в самом нутре мира. А что говорить о других местах? А чудовища, в свою очередь, и вовсе понятия не имели ни о каких законах, так что приют исправно пополнялись сиротами.

      Найка понятия не имела, откуда чудовища знают про нутро мира и стоящий тут приют, да только если кому-то из них грозила опасность, появлялись дети, чьи особенные черты скрыть не удавалось, они отправляли их сюда. Сами… выживали или были убиты, кто знает. Приют принимал только малышей. Вот и выкидывало у двух гор, соприкасающихся лбами над узкой дорогой, Красных ворот, младенцев со всего мира. А директор их подбирал и тащил в приют. Ведь в приюте неприкосновенность была у каждого, даже у Бануша, на которого многие поглядывали с опаской. Среди воспитанников только он один однозначно признавался чудовищем. Официально.

      – Солунай, разумеется, как всегда растрепана и неряшливо одета, – раздался голос директора, и Найка чуть не заплакала от досады. Как же она не любила свое имя, произнесенное таким тоном!

      Она ведь только на минуточку замешкалась и перестала остерегаться, и на тебе – директор поймал её прямо в коридоре. Ночью, когда строго запрещено покидать комнаты. Ему-то что, он сам может ходить, когда угодно и где угодно. Вот и сейчас рядом с ним угадывалась крупная курица, похоже только что подбитая в лесу.

      Елена Васильевна утверждала, что никакие это не куры, куры не бывают с острыми зубами в два ряда и уж точно не вырастают размером с добрую лошадь, но сиротам полезно было есть куриный бульон, так что директор охотился на кур и точка.

      Это за границами