Простой. Артур Ямалетдинов

на водопой. Дикий литературный мир.

            Рядом со мной села девушка. Мой измеритель привлекательности затарахтел с непривычки – все-таки полгода провел в отношениях. Не пользовался этим прибором. Но он заработал – алкоголь его топливо. Она оказалась поэтессой из небольшого города на севере, мамой двоих детей, заботливой женой, но это никак не повлияло на степень ее притягательности. Я представился:

      – Многие говорят, что я Артур. Тут называют писателем.

      – Сколько тебе? – спросила она.

      – 18 исполнилось.

      – Не маловат?

      – Судить тебе.

      Время от времени я выбирался из разговора в реальность, и замечал ее руку на своей ноге. Реальность бесновалась, и стало понятно, что театральное кафе скоро нас изрыгнет из себя, выдавит прямо в ночь. Я поцеловал поэтессу.

            Как в пьяном калейдоскопе мы шатались по центральным улицам Уфы, и ноябрь загонял нас в первый, второй, третий бар. Во втором баре нас отказались обслуживать из-за моей реплики:

      – Че по виски у вас?

      Нас было трое, когда мы зашли в общагу. Я, поэтесса и прозаик-студент. В общаге разместили иногородних писателей. В этом же общежитии я проходил учебную практику:

      – А вот эту тумбочку я подкручивал!

      Поэтесса крепче взяла меня за ногу, время от времени гладила. Трогала меня как бы невзначай. Какой-то мутный разговор продолжился, но мне было до фени – я был слишком сосредоточен на поэтессе. А когда наши ноги сплелись, третий лишний покинул комнату.

      Как только парень скрылся за дверью, поэтесса встала. Я тоже встал. И у меня тоже. Подошла к двери, провернула замок. Я подошел ближе. Она посмотрела на меня пьяным взглядом и поцеловала.

      Поэтесса отошла на пару шагов. Стянула с себя одежду – это произошло быстро. Даже резко. Быстро опустилась на колени и стянула с меня штаны.

      Я чувствовал себя послушным похотливым псом. Очень грязным ублюдком, который прямо сейчас изменяет своей любимой. Или нет. Я не понимал, в каком статусе наши отношения с Алиной, но на всякий случай примирился с судьбой изменщика.

      Поэтесса не разрешала трогать себя. Каждый раз, когда я тянулся к ее груди, она била меня по рукам.

      Я разрядился и почувствовал себя грязным псом. А поэтесса выгнала меня. Даже не дала отдышаться. Так я снова оказался на холодных улицах, и побрел на остановку. До первого автобуса еще 40 минут. Я ждал его и не понимал – мудак я или нет.

      19.

      Я стоял в курилке и дрожащими руками набирал Алину:

      – Алин, я уронил ключ-карту старшей смены в лифтовый паз.

      – Ну и что?

      – Я уронил ключ-карту старшей смены в лифтовый паз. Это моя первая смена.

      – Ну просто подойди и скажи ей все как есть, – ответила Алина.

      – Ну как ты себе это… Ладно. Ты права. Мне почаще нужно с тобой соглашаться.

      – Напиши мне, как доработаешь.

      – Будешь дома сегодня?

      – Да, буду тебя ждать, как обычно.

      Я прошел через проходную, мимо информационный