Черный легион. Богдан Сушинский

как раз очень даже ясно. Вы не подали вида, что понимаете, о чем они беседовали?

      – Никак нет.

      – Впредь ведите себя так же. Какую польку они на свой граммофон поставят, такую и станцуем, в соболях-алмазах.

      – Было бы под что танцевать, – брезгливо сморщился Фротов. Поручик никогда не скрывал, что терпеть не может всего, что связано с азиатами, и только верность атаману, да еще эмигрантская безысходность вынуждали его оставаться в Маньчжурии.

      – Под что поставят, – гневно блеснул глазами Семенов. Любое недовольство подчиненных великим прозябанием на сопках Маньчжурии он воспринимал, как упрек в свой адрес, намек на то, что Краснов, Деникин и прочие по крайней мере сумели привести свое воинство в Европу, а он – нет.

      Как только Фротов ушел, генерал Семенов сбросил с себя френч и вошел в соседнюю комнату, где его ожидала японка.

      – Иди ко мне, кто бы ты ни была и кто бы тебя ни подослал, – хмельно предложил он, садясь на расстеленную посреди комнаты циновку и прислоняясь спиной к кушетке.

      Девушка подошла к Семенову и, нежно обхватив руками подбородок, приподняла его.

      – И-меня и-никто не подсылал, – негромко, нежно произнесла она. Эти слова ее прозвучали как любовное признание.

      – Правду нам еще предстоит узнать. Но японцам остерегаться меня нечего.

      – И-вам тоже не стоит опасаться их, генерал.

      – Ты-то откуда знаешь? – хмельно икнул Семенов и замер с полуоткрытым ртом. Только сейчас до него дошло, что Сото отлично поняла, о чем он говорил с Фротовым.

      – И-вы не должны опасаться меня. – Девушка прислонила его голову к себе, и полы ее халата сами собой распахнулись, оголяя юное, уже знакомо пахнущее духами и первородной чистотой смугловатое тело.

      – Тогда зачем тебя подослали ко мне? – попытался сдержаться генерал, понимая, что еще несколько мгновений – и он окажется опутанным сладострастной паутиной изысканных восточных нежностей.

      – И-цтобы вы чувствовали себя спокойно.

      – Я? – озадаченно спросил Семенов. Генерал отлично помнил: еще несколько минут назад Сото доказывала, что ее никто не подсылал. А теперь вдруг спокойно признала это.

      – И-вы.

      – А яснее ты можешь, черти б на тебе смолу возили?! Яснее, в соболях-алмазах!

      Однако окрик его Сото не смутил. Даже то, что грозный рубака-атаман потянулся к лежащему рядом ремню с кобурой, не заставило ее содрогнуться. На ангельски красивом, богоугодном личике девушки оставалась все та же неописуемо-наивная улыбка.

      – И-цтобы я могла подтвердить перед самым и-высоким командованием, и-цто вы оставались преданным японской армии и императору. И-разве это плохо, да?

      – Вот оно что?! Ко мне приставили адвоката-соглядатая. Недурственно, – провел ладонями по бедрам девушки генерал. – Недурственно. – Ему хотелось окончить разговор раньше, чем уложит ее рядом с собой, поскольку потом разговор может «не пойти». – Интересно знать, кто это так заинтересован в непорочности моей репутации. Что вы молчите, моя Орхидея?

      – Орхидея?