Моя по праву. Виктория Волкова

Никто тебе не запретит… И за ухо из зала не выведет.

      Галочка у нас простая, как хозяйственное мыло. Что на уме, то и на языке.

      Усмехаюсь, представляя, как строгие охранники, дотянувшись до моего уха, тянут меня из театра.

      Смешно… Да их мои церберы в лапшу порубят.

      – Да я вроде большой мальчик, – роняю неспешно. – Как вообще у вас дела?

      «Как Влада?»

      Вопрос чуть не срывается у меня с языка. Но я давно приучен фильтровать базар.

      – Нормально все, – вздыхает Галина. – Вот к концерту готовимся. Маркус весь на нервах.

      «А Влада где?»

      Глупый вопрос бьется в голове молотком. Быстро сворачиваю разговор.

      – Спроси его. Я хочу помириться со своим единственным братом. У меня никого кроме вас нет…

      – Я передам, – вздыхает Галина. Но в голосе чувствуется обреченность, и мне не сложно заранее угадать ответ брата.

      Откинув трубку в сторону, тупо пялюсь в окно. От промозглой питерской сырости ломит кости.

      Я давным-давно разлюбил этот город. Но надев куртку, спускаюсь вниз.

      – В центр, Гриша, – бросаю отрывисто и, усевшись на заднее сиденье Майбахуса, закрываю глаза.

      Что я творю? Кто-нибудь может сказать?

      Опять возвращаюсь в те места, где когда-то гулял с Владой. Машина медленно катит по запруженным улицам старого города. На смену заброшенным фабричным зданиям из бурого кирпича приходят сначала аккуратненькие особнячки, а потом дворцы. Ну и новостройки, конечно! Куда от них денешься.

      Взгляд выхватывает сначала роскошную гриву русых волос, затем тоненькую фигурку, стоящую около какого-то магазина.

      Влада? Здесь?

      Подскакиваю на месте. Успеваю лишь выхватить бледное лисье личико.

      Не она… Совершенно другая девчонка. Но со спины очень похожа.

      Прикрыв глаза, снова ругаю себя последними словами.

      Какого маракуйя ты залип на ней? Может, нужно жить дальше? Пострадали, и хватит?

      Но мелкая дрянь не идет у меня из головы. Два года гоню. А она там прописалась, по ходу!

      За окном виднеется высокое купол Исакия, а дальше машина выворачивает сначала к адмиралтейству, а затем на Невский.

      Снова ноет сердце и болит душа. Мы здесь бродили с Владой. Ели пельмени в какой-то кафешке. И я чуть было в порыве чувств не выпалил три сокровенных слова.

      «Выходи за меня».

      Но по привычке вовремя прикусил язык.

      – Дальше куда? – спрашивает меня Гриша, поворачиваясь с переднего сиденья.

      – За Аничковым мостом свернем, – велю я, снова пялясь в окно.

      Смотрю на сквер около Александринского театра, где за день до скандала целовался с Владой.

      Морщусь, как от боли. Давно пора забыть. Но не могу!

      «Ты еще на кораблике покатайся, – с сарказмом замечает внутренний голос. – И там, на палубе, головой о перилла побейся. Авось полегчает!»

      Сжимаю челюсти, стараясь справиться с дурацким порывом.

      Машина сворачивает. Узкими улочками едет обратно в пригород. А я, закрыв глаза, размышляю, что