Моя жизнь и любовь. Книга 2. Фрэнк Харрис

короля Людовика II Баварского на западе. На юге через баварскую границу находится Берхтесгаден, один из самых красивых регионов Европы. А вот гора Унтерсберг, почти 7000[96] футов высотой, со знаменитыми пещерами Гамслёхер-Коловрат, с огромными застывшими ледяными водопадами. На восточной стороне Гейерека – вершины Унтерсберга – дикие скалы и пропасти…

      Мари была несравненным проводником, обладала милейшим характером, оказалась прирожденным компаньоном и такой же хорошей любовницей. Более того, она сделала все предварительные приготовления к любви. Мари стала первой женщиной, которая сказала, что у меня музыкальный голос: чрезвычайно мощный, но звучный и сладкий. Как приятно было это узнать!

      – Я бы предпочла послушать, как ты декламируешь, – сказала она. – Ни один актер никогда не был тебе равен. И лицо у тебя решительное. Мне нравятся твои смелость и удивительное жизнелюбие.

      Мари была прирожденной подлизой и постоянно находила новые комплименты. Каждый день она открывала во мне какую-то новую черту, которую можно похвалить. Сорок лет спустя я изо всех сил старался представить себе Мари и найти в ней какой-нибудь недостаток, чтобы представить ее человеком, а не ангелом. И пришел к выводу, что она с готовностью отдавалась любому, кто тревожил ее сердечко, даже если она его не любила. Но… я не осуждаю её. Снова и снова Мари напоминала мне замечательные стихи Роберта Браунинга[97]:

      …

      Наставь меня сурово,

      Мой друг, чтоб я

      Душой и телом снова

      Была твоя.

      …

      Чтоб мысль моя питалась

      Твоею и

      Мной снова облекалась

      В слова твои[98].

      …

      Но примерно через шесть недель я начал уставать от Мари. Несмотря на то, что она была очаровательна и безупречна, мне хотелось узнать что-то новенькое, и я на какое-то время исчерпал свой немецкий. Когда мы вернулись из прекрасной страны с ее восхитительными прогулками и поездками, я купил Мари великолепную картину баварского Версаля на Кимзее – сказочного дворца принца-регента Луитпольда Баварского и честно сбежал от неё на всю осень во Флоренцию.

      Там я сначала поработал над итальянским языком, а затем изучал итальянскую живопись. В Равенне я увлекался мозаикой, в Милане был увлечен небольшой коллекцией доспехов Висконти XIV—XV веков. Некоторые из них мне удалось приобрести за весьма малую цену. До того, как в середине 1880-х в Америке начался на них спрос, хорошие доспехи стоили дешево. Я купил латы с золотой инкрустацией за 100 фунтов, которые продал через пять лет в Лондоне за 5000 фунтов, а дилер перепродал их за 15 000 фунтов стерлингов.

      Италия немногому научила меня, но один опыт в Милане оказался весьма ценным. Я познакомился с Ламперти[99], великим учителем пения, и его женой-немкой. От Ламперти я многое узнал о бельканто и той культуре голоса, которой славится Италия.

      Ламперти хотел научить меня своему искусству. Он попробовал мой голос и заверил, что у меня будет отличная карьера,

96

Почти 2000 м.

97

Роберт Браунинг (1812—1889) – английский поэт и драматург.

98

Фрагмент из стихотворения «Последнее слово женщины» из сборника Р. Браунинга «Мужчины и женщины». Перевод В. Васильева.

99

Франческо Ламперти (1811—1892) – итальянский музыкальный педагог, профессор пения в Миланской консерватории. Преподавал многим выдающимся певцам и певицам