Граница безмолвия. Богдан Сушинский

на одном выдохе рыкнул барон фон Готтенберг. – Потому что всегда помню, что под моим командованием находятся солдаты, а не скопище бездельников, – иронично-решительным взглядом обвел он все три группы любопытствовавших пилотов, техников и аэродромной обслуги, сформировавшиеся у бетонных капониров, в которых уже находилось около десятка «фокке-вульфов» и «юнкерсов».

      Его тонкий, почти римский нос как-то сразу же терялся на слишком крупном, скуластом лице; причем особенно плохо он гармонировал с по-негритянски толстыми губами и непомерно широким, волевым подбородком. Если бы цвет его смугловатого лица оказался значительно темнее, а вместо русых голову украшал шлем из черных, курчавых волос, – барон вполне мог бы сойти за латиноамериканского мулата.

      К тому же и жесткий, непреклонный взгляд его вишневых каких-то глаз, и все выражение сурового лица, вообще вся почти двухметровая фигура командира коммандос излучала не просто силу, а какую-то яростно выраженную агрессию, которая волю слабохарактерных людей способна была мгновенно подавить, а сильных духом спровоцировать на ответную агрессию.

      – Тогда хотел бы я видеть, как они будут вести себя, оказавшись на аэродроме врага? – молвил оберст-лейтенант, только теперь вспомнив, что при равных чинах первым отдавать честь офицеру СС должен офицер любого другого рода войск.

      – А мои коммандос всегда и везде должны чувствовать себя так, словно находятся в логове врага, – отчеканил оберштурмбаннфюрер, как будто отдавал приказание, стоя перед полковым каре. – И чем больше вокруг них оказывается своих, тем агрессивнее они должны вести себя. Ибо таковы интересы рейха.

      В доставленном бароном пакете ничего нового для Хоффнера не было. Подтверждалось то, чего от него уже потребовал командир авиагруппы, – всецело подчиниться оберштурмбаннфюреру фон Готтенбергу как командиру особой группы «Викинг». Причем подчиняться вместе со вверенными ему самолетами, экипажами, аэродромом и собственными амбициями. Все остальное барон должен был изложить ему в личной беседе.

      Хоффнер тут же предложил барону пройти с ним в штабной бункер, однако тот проводил взглядом уходившую со взлетной полосы в сторону капониров «Черную акулу» и взглянул на часы.

      – Первый «юнкерс» должен прибыть через десять минут, – упредил его вопрос унтерштурмфюрер СС Конар, лишь недавно, после назначения Готтенберга командиром Особой группы «Викинг», ставший его адъютантом. – Второй – с интервалом в десять минут.

      – Горные егеря уже на борту?

      – Гауптман Кротов со своими русскими прибывает в первом «юнкерсе», обер-лейтенант Энрих с группой горных егерей – во втором.

      – Скопище бездельников, – процедил барон, однако лейтенант СС никак не отреагировал на это замечание. Он не первый день был знаком с оберштурмбаннфюрером и прекрасно помнил, что с представлением об окружающем его мире барон определился давно и безоговорочно – это было всего лишь скопище бездельников.