Серая невеста Лиллехейма. Николай Ободников

прямо ходячая новость, Дим, – заявил Франк. – Наша Полицайка уже всем уши прожужжала: «Приедут чертовы русские, так что ведите себя прилично!»

      – «Не хулиганьте!» – подпела Дэгни.

      – «Не поминайте чужую страну всуе!» – поддакнул Арне.

      – «И не ковыряйте в носу!» – на удивление синхронно выкрикнули они, и все трое всунули по указательному пальцу себе в нос, после чего расхохотались.

      Дима и без пояснений понял, что речь шла о Кристофере, который поприветствовал их у дома вместе с Эриком. Он тоже рассмеялся и всунул палец в нос, чем заслужил всеобщее одобрение.

      – А вы куда, кстати? – спросил Франк.

      Арне сделал хитрое лицо:

      – К Шакальнику.

      – Ого! Чур, я с вами.

      – Ладно. Бросим тебя ему под ноги, если он за нами побежит.

      – Скорее рельсы вместо сигарет курить начнут, чем ты меня обгонишь.

      Дверь парикмахерской скрипнула, и на улицу вышел парень самого жуткого вида.

      Дима против воли уставился на широкий лоб, похожий на шлепок желтоватой глины, на которую нахлобучили кривой парик с вполне современной стрижкой. Ото лба вокруг головы шли шрамы, похожие на белые бесплодные грядки. Возраст парня явно приближался к семнадцати годам, но разума в его рассеянном взгляде не набралось бы и для шестилетнего. Одет он был почти так же, как Франк, за той лишь разницей, что его футболка оповещала о графике работы того же боулинг-клуба «Папа Шар».

      – Это и есть Андеш, – произнесла Дэгни с неясной тоской.

      – Хорошая стрижка. – Говорил парень так, словно проталкивал наружу не слова, а мельничные жернова. Выглядел он при этом как шахматный гроссмейстер, решающий сложнейшую задачу на клетчатом поле.

      – Что, уже растрепали? – Франк с обидой посмотрел на Арне и Дэгни.

      – Ничего мы не трепали! – огрызнулся Арне и отвернулся.

      Франк растерялся и вперился в Диму:

      – Да, это мой старший брательник. Ему почти семнадцать, но в уме он остался пятилеткой, потому что наш папаша как-то зажал ему голову входной дверью. И держал так до тех пор, пока Андешу все мозги не застудило.

      – Андеш, – подтвердил тот.

      – Охренеть, – пробормотал Дима.

      Подобная жестокость, особенно со стороны взрослых, была для него чем-то необъяснимым и диким, как внезапное вторжение марсиан.

      Такая реакция понравилась Франку, и он воспрял духом, но продолжить не успел. В рассказ вклинился Арне:

      – Франку тогда было три года, Андешу – пять. Чем они папане не угодили – загадка. Может, тем, что остались, тогда как мамаша померла. В общем, батю прописали в лучшей психушке Норвегии, а ребята отошли на попечительство старой галоши А́нне-Ли́се.

      – Заткнись! – вскипел Франк.

      Они опять сцепились, мутузя друг друга. На этот раз ни один не смеялся. Каждый защищал свое право рассказа. Андеш издал нечленораздельный звук и разнял драчунов. Франк при этом получил затрещину.

      – Дружба! – прогудел Андеш.

      – Да