Сделайте мне ребёнка, босс!. Виктория Вишневская

лбу ярче проявляется.

      – В машину мою иди.

      Загробный голос пугает, и мне следует промолчать, но я всё же выпаливаю:

      – А как же папина?

      – Быстро, – говорит это так тихо, опасно, что мне плохо становится. – Ключи дай.

      Активно киваю, чувствую, как его хватка оставляет моё тело.

      – Они в салоне, – еле шевелю губами.

      Кивает. А я что есть мочи быстро следую его приказу. Как только сажусь в салон авто – молюсь, чтобы у Назара Таировича улучшилось настроение и с ним можно было договориться.

      Параллельно смотрю в зеркало заднего вида. Вдали Назар хватает парня за плечо. На мгновение мне становится жалко несчастного. Но только на пару секунд.

      Он сам виноват, что врезался в меня! Наверное…

      Мужчины скрываются за моей машиной, и дальше я ничего не вижу.

      Нервно покусываю нижнюю губу, не могу усидеть на месте. Они же не дерутся, да? Я не сомневаюсь в силе Назара Таировича, но… Он из-за меня проблем не оберётся.

      Хотя…

      Через несколько минут Назар вдруг садится в папину машину и зло поворачивает руль, съезжая на обочину. В голове много вопросов, а я завороженно слежу, как он делает это уверенно, смело и красиво. Сглатываю, мечтая оказаться в салоне вместе с ним.

      Но желание быстро пропадает, когда эта льдина возвращается в свою «железяку». Садится за руль, пока я пытаюсь слиться с креслом.

      Как бы я не хотела и дальше продолжать это делать – надо узнать, что будет со мной теперь.

      – А…

      Начинаю, но тут же грозный баритон осекает:

      – Молчи.

      Рот от приказа захлопывается сам. Молчать так молчать… Когда нужно, я умею… Особенно, если от этого зависит, будет ли у меня в двадцать лет гореть зад от отцовского ремня или нет…

      ***

      Через двадцать минут мы останавливаемся у офиса Айдарова. Узнаю здание, поскольку папа несколько раз приезжал сюда. А я с ним за компанию хвостиком гуляла.

      Как всегда, смотрю на высотку с восхищением. Там, наверное, клёво на верхних этажах… И страшно. Поэтому никогда туда не поднимусь и не узнаю. Высоты уж сильно боюсь.

      – На выход, – доносится загробный, пугающий голос.

      Стоит ли говорить, что Назар жутко зол? Нет, не так… Он в ярости! Я впервые увидела вживую «побелевшие костяшки», о которых вечно пишут в романах. Тут и ноздри раздувающиеся были, и тело напряжённое. А ещё… Я по губам научилась читать. И то, что я разобрала – мне очень не понравилось.

      Я быстро выскакиваю из салона, одёргиваю юбку-карандаш и, как нашкодивший щеночек, плетусь к Назару на покаяние.

      Дойти не успеваю, как сильные пальцы в щёки впиваются.

      – Вы чего…

      – Ещё раз, – пронзает острым взглядом, в секунду прижимая меня к машине. Грубее сдавливает щёки. И пугает своим поведением! – Увижу за рулём тачки – будешь ходить пешком до конца своей жизни. Поняла меня?

      Да почему он так злится и что говорит?!

      Просто активно киваю, округляя от удивления и страха глаза.

      – Словами скажи, – чеканит. Опять грубо, холодно, до мурашек по