Солнце, море… дирижабль. Тимофей Царенко

от владельца движения он! Циферблат большой время показывает, циферблат вот этот лунный день показывает, циферблат вот этот солнечный показывает. А вот этот…

      Посол выдвинул один из трёх ремонтуаров и подкрутил стрелки на третьем циферблате, установив время почти вровень с главным. Затем торжественно вытянул руку с часами перед собой.

      Собутыльники с недоумением глядели то на часы, то на посла, то снова на часы. Наконец Ричард уже вдохнул было, намереваясь задать вопрос…

      Не успел. Часы запели. Точнее, заиграли какую-то незнакомую мелодию. Тоненько, слово маленький клавесин, но звонко и довольно громко.

      Йозеф обвёл всех торжествующим взглядом:

      – Репетир с побудкой это есть! Время ставишь нужное, проснуться когда желаешь – и музыку репетир во время это включает. Лучшие механики наши есть! Вот ваши делать могут такое, нет?

      Ричард, которого покровительственные интонации в голосе посла явно задели за живое, протянул руку к хронометру, как раз закончившему играть мелодию:

      – Разрешите?

      Молодой человек взял часы из руки растерявшегося от подобной фамильярности Йозефа.

      – Осторожно будьте, это дорого очень…

      Замолчать посла заставила змея, которая обвилась вокруг руки Ричарда и с интересом ткнулась мордой в хронометр. Спина Гринривера напряглась, рука слегка провисла. Всё-таки Патрисия при всём своё изяществе весила более полупуда.

      Йозеф, похоже, забыл, как дышать и уставился на механоида почти влюблённо.

      – Могу смотреть я близко? – предельно вежливо поинтересовался он.

      – Только если скормите ей свои часы. Иначе она вгонит вам в глаз пулю.

      Ричард улыбнулся и отдал рыжему гостю хронометр. Без колебаний посол поднёс часы механоиду, как верительную грамоту императору. Разве что не кланялся при этом. Змея неспешно взяла подношение и проглотила. Раздался скрежет.

      Йозеф снова протянул руку, глядя на Ричарда. Тот утвердительно кивнул, и посол нежнейшим движением погладил точёную змеиную головку. Патрисия издала еле слышный звук, который можно было принять за удовлетворённое мурлыканье в исполнении почившего внутри неё хронометра.

      Ричард, глядя на эту идиллию, покровительственно усмехнулся:

      – Не стоит недооценивать нашу промышленность.

      Графёныш выглядел так, словно механоида он сконструировал лично.

      – Превосходно есть! Великолепно есть! Это чудо делал кто?

      Йозеф благоговейно прикоснулся к змее. Стальная чешуя была горячей, но не обжигала. Существо с щелчком распахнуло пасть и выпустило тонкую струйку пара.

      – У всех свои секреты! – Ричард был сама таинственность.

      – О, понимаю вас я, друг мой! Однако предложить на обмен равноценный у нас есть что.

      – Сомневаюсь, что вы можете мне предложить хоть что-то равноценное, – фыркнул графёныш, который вынес свою змею из джунглей, где местные жители скурили целый экспедиционный корпус.

      – Вопросы политики это есть, – посол лукаво прищурился. –