Кровь и чернила. Тимофей Царенко

к тому моменту было изрядно народу, в основном большие компании, и вряд ли скромный угловой столик, на котором спит оплаченный с лихвой клиент, привлечёт внимание официантов раньше закрытия.

      Из-за выпитого Ричард растерял всю вальяжность. Он подставлял лицо мелкому дождю, лицо это принадлежало человеку, полностью довольному жизнью.

      Рей Салех пьяным не выглядел ни в одном знаке. Что само по себе было вернейшим признаком глубокого опьянения. В отличие от работодателя, на Рея спиртное действовало нестандартно – ни малейшей дискоординации, ни заплетающегося языка, ни замедленных реакций. Одна беда: под градусом лейтенант Салех регулярно забывал, что он уже гражданский человек. И если его не отвлекать разговорами, он вёл себя так, будто находится в боевом рейде. Прохожие, которых он порой захватывал в плен, фактом захвата с последующим допросом бывали чрезвычайно обеспокоены. Пока обходилось без жертв, если не считать одного чистосердечного признания в заговоре против императорской фамилии и трёх явок с повинной. Всё перечисленное совершилось лишь под магическим воздействием салеховой улыбки. Что раздувало самомнение бывшего лейтенанта до полного неприличия.

      Ричард об этом свойстве душехранителя прекрасно знал. И потому всю дорогу отвлекал его от боевого режима болтовнёй. А почти у входа в кампус и вовсе остановился, как вкопанный, глядя в темноту. Громила мягко обернулся всем телом к нему – и графёныш этим воспользовался, ухватив Салеха за отвороты плаща.

      – Рей! Мы действительно оставили труп за своим столиком?

      – Ага. Ты ещё официанту денег дал, чтобы тот о мужике позаботился.

      – Попросил уложить спать в гостевых комнатах?

      – Не, позаботился – именно в таких выражениях.

      – Вот он удивится, – Гринривер мерзко захихикал.

      – Скорее огорчится, – философски заметил Рей. – Нас в этом городе знает каждая собака, и примерно такого поведения от нас все ждут.

      – Не ты ли не далее как в обед убеждал меня в том, что жители города нас любят?

      – Я.

      – Так почему же от нас ждут, что мы кого-то убьём? – Гринривер искренне не мог понять, как такое противоречие возможно.

      – Ричард, ну ты как маленький, в самом деле! Императора ведь в обществе любят?

      Голос Салеха переполнился терпением и добротой. В трезвом виде Гринривер бы уже насторожился, но трезвый вид остался в прошлом на расстоянии около трёх часов.

      – Любят.

      – Но почему никто не удивляется, когда мы идём кого-то воевать?

      – Сравнивать личные отношения и отношения государств – приём бульварной газетёнки. Если прибегать к аналогиям, соседи не любят империю. По определению. Так что эту аналогию можешь засунуть себе в жо…ап!

      Монолог графёныша прекратила ладонь душехранителя. Избавляться от неё было себе дороже, и Ричард просто застыл, глядя на Рея. Тот ласково улыбнулся и продолжил:

      – Ага. Грубый ты всё-таки, когда бухой. Ладно, давай по-другому скажу. Вот люди любят горы, да? А ведь в горах обвалы, лавины,