Кровь и чернила. Тимофей Царенко

Скульптурная группа вызвала эстетический диссонанс у Ричарда. Настолько сильный, что он приобрёл почти двести фунтов взрывчатки и отправил памятник в последний полёт. Правда, он неверно рассчитал длину запального шнура, в результате чего молодых людей взяли контуженными на месте преступления. Раздражённый судья, чей дом оказался недалеко от памятника и лишился всех стёкол по фасаду, выписал максимальное наказание, положенное за хулиганство с отягчающими.

      – Это было унизительно! Аристократии позволено больше, чем плебсу, в этом и есть смысл сословных различий! На этом держится мир. А тут меня осудили на общественные работы, как какого-то пьяного матроса!

      Гринривер раздражённо пнул кучу мокрой листвы, заботливо собранной дворником и подготовленной к вывозу. Салех неодобрительно покосился на работодателя.

      – Ричард, ну так приличия соблюдены. Тебе вообще-то позволили больше, чем кому бы то ни было.

      Молодой человек вскинул голову и уставился на своего душехранителя, как на внезапно заговоривший комод.

      – Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее! Я как-то не заметил никаких привилегий, пока мёл улицы.

      – Да ну? А до того?

      – Мистер Салех, я серьёзно! Будьте добры указать, в чём, по вашему мнению, состоит привилегированность моего положения.

      – Да в том, дурилка ты фанерная, что ты взорвал свой памятник! Ричард, да во всей ойкумене не найдётся не то что аристократа, вообще человека, кому бы было позволено заниматься подобной хернёй – и не огрести за это по сусалам. Не, ну если только императору, или кому из его семьи…

      Рей задумчиво поскрёб лысину и скорчил рожу, предполагая весёлую ухмылку. Веселья в этой гримасе было – как в бордель-маман святости, но отсутствие встречных прохожих спасло этих прохожих от инфаркта или медвежьей болезни, регулярно поражающих многих, кто имел сомнительное счастье лицезреть Салеха в подобные моменты. У графёныша же на мимику душехранителя выработался иммунитет.

      – Хм, пожалуй, я даже соглашусь с этим заявлением, – Ричард кивнул и гадко ухмыльнулся.

      – Только тут в чём засада-то? Думаю, во всём мире не найдётся такого мудака, который бы захотел повторить такой подвиг. Это как посрать, стоя на руках – в теории можно, а по жизни нахер нужно. Хотя, поговаривают, нашлись такие, кто увидел в этом подрыве какой-то сакральный смысл.

      Рей глянул на оторопевшего приятеля – и решил добить его:

      – Я тебе вот какую хохму поведаю… Мне тут инспектор Вульф по большому секрету рассказал. Короче, в следующем году планируется большой фестиваль по случаю спасения города. И гвоздь программы – торжественный подрыв копии памятника.

      Ричард споткнулся на ровном месте.

      – Вы это сейчас серьёзно? – выглядел молодой человек так, словно ему доложили, что он обанкротился.

      – Вполне. Я же говорю, надо чаще с людьми общаться. Вон, сходил бы к инспектору на бридж. У него очень приятные люди собираются.

      – Пить с лавочниками и мясниками?