Король Севера. Война. Евгения Минаева

что вы любите другого.

      Резкая боль в груди, последовавшая после этих слов, заставила Рейну пошатнуться, но лорд схватил ее под локоть, не давая упасть. Тихо, словно ведя беседу с ребенком, Хортен Борсенгьон заговорил:

      – Я кое-что знаю о вас и Моэрале, Рейна, немного больше, чем вы полагаете, и могу лишь догадываться, что вы должны чувствовать. Мне жаль: жаль вас, жаль его, безумно жаль, что он выбрал путь, сделавший – без сомнения – вас обоих несчастными. Мне жаль вашего мужа, потому что верность долгу не всегда то, что хочется получать от жены. И мне очень печально, что сегодня довелось вызвать ваши слезы.

      – Вы не виноваты. – Рейна вытерла глаза рукавом. – Просто я шла от королевы, и у нее мне пришлось несладко.

      – Селисса чем-то оскорбила вас?

      – Оскорбила? Нет! Разве вы, вы – член королевского совета – не знаете? Не знаете, что меня вынудили приказать моим вассалам оставить Холдстейна?

      Перрье вздрогнул.

      – Что вы говорите?

      – Именно то, что вы услышали. Я написала указ, да еще и в нескольких экземплярах, в котором признала своим королем Линеля Сильвберна!

      – А разве Линель не ваш король?

      Рейну будто ледяной водой окатило. Как можно было так забыться, и перед кем! Она осторожно освободилась от руки, все еще удерживающей ее, и ответила:

      – Ну разумеется. Нет иного короля, кроме Линеля.

      – Но вы не желали писать приказ?

      – Не под принуждением, да еще и таким сильным.

      – Король мудро поступил, – словно говоря сам с собой, промолвил Перрье. – Несколько экземпляров, это очень мудро. Какие-то можно отправить с голубиной почтой, какие-то с гонцами… сколько вы написали приказов, леди Молдлейт?

      – Пять, – холодно ответила Рейна.

      – Король в самом деле умен! Не сомневаюсь, он поставит нас в известность об этом на следующем же совете. А вы зря расстраиваетесь, леди. Сейчас самое время показать верность своему королю.

      – Я это уже поняла, – процедила Рейна сквозь зубы, натянуто улыбнулась лорду и, обойдя его по настолько широкой дуге, насколько позволила лестница, медленно пошла вниз. Симпатия, возникшая у нее к Перрье со дня свадьбы, угасла.

      Фадрику о произошедшем она рассказала не сразу. Он, отдавший верность Линелю, не понял бы ее в полной мере.

      И тем не менее, муж был недоволен грубостью по отношению к его жене.

      Рейна испытывала благодарность и за это. Пожалуй, в Сильвхолле Фадрик был единственным, для кого она оставалась человеком, а не орудием в политической игре. Его мягкость, вежливость, осторожность – во всем, не только в словах – заставляли Рейну ощущать себя непривычно. Принцессой из хрусталя.

      Неизменную вежливость проявлял он и в постели, и, возможно, именно благодаря этой вежливости, Рейна без возражений пускала его туда каждую ночь, точнее – каждую ночь, когда он считал возможным прийти.

      Это всегда начиналось одинаково. Сначала, отправляясь спать, он мягко пожимал ей руку, словно давая обещание, и Рейна настраивала себя на близость. Целые бури происходили в ее душе,