Король Севера. Война. Евгения Минаева

зрелище.

      «Но сейчас время красного стекла», – внезапно подумал Линель и содрогнулся. Он представил себе ту же статую, объятую алыми сполохами. Война.

      Линель пошел по кругу, обходя статую. Каменный бог повернулся к нему боком, потом спиной. Король шел и рассматривал убранство храма.

      Тот был красив. Множество лампад на длинных цепях свисало с потолка, стояло на подставках у стен, расписанных фресками, повествующими о войнах древности. В отделке здания не использовалось золото: приглядевшись к одному канделябру, Линель с удивлением узнал сталь – благородный металл, приличествующий Вудэку более всего. В некоторых нишах на каменных пьедесталах лежали черепа – самые настоящие, насколько можно было судить.

      Великолепие и мощь давили на плечи, прижимали к земле, напоминая: кто бы ты ни был, ты всего лишь человек. Жалкий муравьишка, песчинка в просторах мироздания. Как жрецы могут спокойно молиться этому богу, столь страшному и величественному?

      Линель совсем забыл, что Вудэк – еще и бог мудрости.

      Бродя по храму, он невольно сравнивал его с обиталищами других небожителей. Вспомнил небольшой храм Тармея, где алтарь обложен снопами пшеницы, а в нишах стоят корзины с яблоками, откуда каждый может брать, сколько хочет. Уютный храм Аэлиннэ, дышащий покоем. Жилище Илерии, в котором каждый день при богослужении юные прислужницы поют хором.

      Дома Кэссопа Линель не видел, за что был благодарен. Если его так пугает храм войны, что будет с ним в жилище смерти?

      – Как приятно, что вы зашли помолиться, Ваше Величество. Такое благо – иметь богобоязненного короля.

      Появление жреца разрушило гнетущую атмосферу храма, и король с облегчением вздохнул.

      – Я никогда тут не был, решил посмотреть.

      – Он величественен, правда? – Лаутер кивнул на статую и подошел ближе к королю.

      – Он пугает своим величием, – ответил Линель.

      – Это ваш бог, Ваше Величество, – заметил жрец.

      Линель промолчал. Вряд ли Вудэк был его богом, хоть он и короновался его именем и при благословении его жрецов направился на войну. Сам Таер однажды сказал, что бог его сына – бог крестьян и ремесленников. Добрый Тармей вместо опасного Вудэка. И Линеля это вполне устраивало. Если бы тогда же король не добавил: «Ты не годишься на уготованную судьбой роль».

      А с этим Линель уже был не согласен. Тармей ничуть не хуже Вудэка, а в чем-то даже и лучше. Он, по крайней мере, дарит людям мир.

      – Вы не хотите завтра совершить жертвоприношение? – внезапно спросил жрец.

      И Линель мысленно поблагодарил старика. Войско оценит этот жест – ничто иное, кроме как благословение бога, не способно в разы поднять боевой дух армии.

      – Жертвоприношение будет, – ответил король. А потом, повинуясь влиянию момента, спросил: – Кому благоволят боги в этой войне, брат Лаутер?

      Жрец пристально взглянул в глаза молодого короля, и Линель не увидел в его взоре лжи, когда служитель