Супердвое: убойный фактор. Михаил Ишков

Закруткин не имеет никакого отношения к преступной деятельности Алексея Шееля. Они просто очень похожи друг на друга.

      – У вас есть фотографии? – заинтересовался Сталин.

      – Так точно, товарищ Сталин.

      – Покажите.

      Я вытащил из папки несколько фотографий. Сталин некоторое время рассматривал их, затем протянул Калинину. Тот поцокал языком, произнес «ай-яй-яй» и передал Ворошилову. Этот, словно желая подчеркнуть, куда может завести халатность, выразился внушительно – «да-а-а…» – и передал фотографии Молотову. Наркоминдел ничего не сказал, только выразительно усмехнулся и положил фотографии на стол так, что Маленкову пришлось тянуться за ними. Георгий Максимилианович тоже промолчал, правда, в блокнот записывать перестал. Работая в кадрах под началом Ежова, он и не такое видывал.

      Я стоял как вкопанный, ожидая самого худшего для себя, для Закруткина, для его сына и, не поверишь, для молодого Шееля.

      – Как старший Шеель держался на допросах? – поинтересовался хозяин кабинета, обращаясь ко мне.

      Берия откровенно напрягся, однако я решил сказать правду.

      – Он молчал. Мы применили несколько подходов – бесполезно. Барон – матерый и крепкий враг, товарищ Сталин.

      – Как же вы добились показаний, товарищ Трющев?

      – Мы подготовили Закруткина, затем продемонстрировали его старику.

      – Хорошо подготовили? – живо поинтересовался Молотов.

      – По полной программе, товарищ Молотов, – отрапортовал Трущев. – Кровь хлестала как из борова.

      – И Барон сразу раскололся? – не поверил Сталин.

      – Так точно, – ответил я.

      – Да, – согласился Сталин и, обращаясь к Берии, выразил одобрение. – Твои молодцы умеют допрашивать.

      – Это был психологический ход, товарищ Сталин, – объяснил Берия.

      – Ха, ход, – усмехнулся Сталин и пригладил усы. – Впрочем, черт с ним, с Шеелем! Как мы должны поступить с этим шпионом?

      Молотов подал голос:

      – Шуленбург намекает на возможный обмен.

      – Мы шпионов на предателей не меняем. Хотя просба посла дружественной державы заслуживает внимания. Что вы предлагаете, товарищ Берия?

      – Закон позволяет сохранит ему жизн.

      – Кому – старшему или младшему?

      – Обоим, – уточнил наркомвнудел.

      – Так, – высказал свое мнение Сталин. – Враги сжигают наши лесопилки, убивают наших граждан, а вы предлагаете сохранить им жизн?

      – Суд решит, товарищ Сталин, – выкрутился Берия.

      – Суд, конечно, решит, но суд не может решить политический вопрос – как поступить со старшим Шеелем?

      – Революционный долг, товарищ Сталин, требует от нас бить безжалостними с врагами революции.

      – Это верно. Но пролетарская сознательность подсказывает, если старый Шеель – враг матерый, то молодой, к тому же имеющий двойника, мог бы пригодиться. Товарищ Трющев, – обратился он ко мне, – старик сумел опознать подмену?

      – Никак нет, товарищ Сталин. Он заплакал.

      – Как заплакал?! – удивился Сталин. –