Супердвое: версия Шееля. Михаил Ишков

и замолчал, на этом разговор закончился. Эта холодность озадачила меня – в редких письмах, которыми мы обменивались сразу после моего возвращения из «красного ада», дядя Ялмар не скупился на советы. Полагаю, Шахт был устроен таким образом, что неторопливость, вдумчивая расчетливость и, конечно, инстинкт самосохранения были для него превыше всего (über alles)…»

      «…худой, неулыбчивый, среднего роста, с трубкой в руке, в толстенном свитере, он встретил меня на пороге, пригласил в кабинет и, когда мы устроились в креслах, начал с того, что давно «приглядывается ко мне», и скупо признался – «рад, что не ошибся». На этом сантименты закончились, далее последовали детальные расспросы насчет моего посещения Женевы. Его интересовал старый знакомый, совладелец банка Альбер Ломбард, а также внешность какого-то неприметного клерка, который снимал у меня отпечатки пальцев. Этого я запомнил исключительно по вбитому в меня энкаведешниками правилу фиксировать все, особенно мелочи. Затем без всякого перехода дядя Ялмар решительно предостерег меня от «необдуманных поступков» в это, как он выразился, «непростое время».

      Я не сразу догадался, что он имел в виду.

      Шахт напомнил о моих контактах с «интригующими против фюрера темными личностями» и предупредил:

      – На них нельзя положиться! Тем более не следует пытаться выуживать из них подробности о прошлом своей семьи. Они мало что знают, но всегда готовы выдать удобную для ищеек версию.

      – В таком случае, дядя Ялмар, расскажите, что заставило моего отца перекраситься в марксисты и ввязаться в такое рискованное предприятие, как путешествие в Россию?

      – Мне мало что известно, мой мальчик, но даже если бы я знал больше, вряд ли поделился с тобой.

      – Но почему?!

      – Потому что скоро Новый год, а это означает, что Германию ждут тяжелые испытания.

      – Что это может значить, кроме календарного факта? И о каких испытаниях вы говорите? Если о временных неудачах на фронте, то господин Майендорф уверен, в новом году мы сокрушим всех наших врагов – от обнаглевших англосаксонских плутократов до взбесившихся от крови большевиков.

      Дядя Ялмар усмехнулся.

      – Людвиг всегда отличался хорошим аппетитом и неумеренным оптимизмом Он ведет себя патриотично. Тебе следует брать с него пример, потому что июнь не за горами.

      – Я не понимаю. Если вы полагаете, что мне не хватит мужества…

      – Кто сомневается в твоем мужестве, Алекс! Но ты рискуешь поставить себя в очень щекотливое положение.

      – В каком смысле?..

      – Я тебе уже объяснил, скоро Новый год…

      – Достаточно. Я уже догадался, что за ним последует июнь. Зачем говорить загадками? Чем для меня опасен июнь?

      – Не для тебя, а для рейха. Точнее, для тех, кто толкает фюрера на необдуманные поступки.

      Он сделал долгую протяжную паузу. Затем подошел к занавешенному окну. Выглянув в окно, предложил выйти в сад.

      – Сейчас как раз время для прогулки.

      Нильс