Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала. Глэдис Митчелл

том, чтобы завоевывать людские сердца.

      – Тетушка доверяет мне лишь в мелочах, если это то, что ты имеешь в виду.

      – Только в мелочах?

      – Да. Она до сих пор мне не сказала, кто убил того бедолагу.

      – Хобсона?

      – А разве еще кого-то здесь убивали?

      – Но ты думаешь, что ей известно, кто это сделал?

      – Конечно. В любом случае тетушка очень обеспокоена тем, чтобы никто больше не узнал.

      – Ей не нравился Хобсон.

      – Да. Жалость нужно убирать, когда дело доходит до гнусной змеюки вроде этой. Они арестуют жену Хобсона, как мне кажется.

      – Жену? Почему?

      – У нее был мотив.

      – Важная штука, разумеется, этот мотив. У нее наверняка он есть, и какой нужно. Говорят, что Хобсон испортил жене не один год жизни.

      – Бедная женщина.

      – Да уж.

      От дома донесся пронзительный свист, повторенный три раза, – знак того, что наступило время ленча. Амарис собрала рисовальные принадлежности, а Тимон взял остальные ее вещи, чтобы помочь донести до дома. Но на полпути он внезапно остановился.

      – Ослабел от голода? – усмехнулась она.

      – Нет.

      – А что тогда?

      – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

      – Почему вдруг?

      – Ну, я не знаю. Чувствую, что ты меня взбадриваешь.

      Амарис зашагала дальше, а Тимон, подождав немного, последовал за ней. Когда они добрались до спортивных площадок и двинулись через них, Амарис произнесла:

      – У меня не будет времени.

      – Времени?

      – Чтобы взбадривать тебя. У меня есть карьера, понимаешь. Я рисую.

      – Да.

      – Нет.

      – Что?

      – Нет, у меня не будет времени – вот что я имею в виду.

      – Я бы стал работой всей жизни, – самоуверенно заявил он.

      Амарис равнодушно осмотрела его и медленно покачала головой.

      – Нет, я бы так никогда не подумала, – мягко сказала она.

      Споткнулась Амарис в тот момент, когда договорила фразу до конца, и нагнулась, чтобы поднять предмет, угодивший ей под ногу. Это было копье. Она подняла предназначенный для метания снаряд и покачала им в шутливо-воинственной манере.

      – Я хочу сказать, что ты напоминаешь мне ту богиню! – восхищенно воскликнул Энтони. – Как там ее имя? Ты понимаешь, о ком я!

      – Артемида, – ответила сестра Ричарда Кауза, амазонка до глубины души. – Только ты ошибаешься. Мои бедра слишком широки. И я не выгляжу так, что готова «преследовать и стрелять». Не вздумай это отрицать! Я больше похожа на одну из картин Огастеса Джона[10], чем на любое изображение Артемиды, которое ты мог видеть.

      Она осторожно взвесила копье в руке: древко удобно лежало в ее изящной, красивой, испачканной в краске ладони. В следующий момент пальцы сжались вокруг древка и металлический наконечник ярко блеснул под апрельским солнцем.

      – О! – воскликнула Амарис, отправляя длинный, прямой, тонкий, хорошо сбалансированный снаряд в полет. Тот описал мягкую и красивую траекторию и уверенно вонзился в

10

Английский художник-постимпрессионист.