Александра. Книга вторая. Разлом. Кара Смит

за желание любить. Пары сходятся и расходятся, а вы еще и сохранили дружбу.

      От слов Эммы я дернулась, как от удара током, осознав, что она знает о Джонатане.

      – Тогда о чем ты? – выпалила я.

      – Ты не убийца, Лекса, какой бы жестокой твоя способность ни была. Тебя создали такой, скорее всего, против воли. Ты жалеешь о каждой забранной тобою жизни, подавляешь это чувство в себе, потому что иначе оно разорвет на части. Я видела, с какой болью ты убивала вампира на допросе. Видела, что с каждой секундой тебе все тяжелее и тяжелее это делать. Видела пустоту в глазах, когда ты приговорила к смерти того, кто нам помог. И до сих пор мы наблюдаем, как ты прячешься на крыше после сражения, как боишься смотреть нам в глаза, будто ждешь, что мы вот-вот будем тебя осуждать. Ты считаешь себя монстром и потому думаешь, что Джонатану будет лучше без тебя. Но ты забываешь, что он тоже убивал. Вы слишком похожи, с одной только разницей: он не жалеет.

      Внутри меня проснулся вулкан – обжигающая лава уже начала ранить, но я подавляла в себе чувства, точно как описывала Эмма. Она все еще изучала меня, смотрела на реакцию от ее слов, но я старалась не показывать то, что испытывала, узнав о догадливости Эммы. Она знала о Джонатане. Глупо было надеяться, что такой умный вампир, как Эмма, не видела моих взглядов и перемен, когда он рядом. Но я не думала, что она подмечает абсолютно все!

      – Айзек предполагал, что ты не хотела применять способность из-за своей слабости. Ты не раз намекала, что после пустыни случилось то, что сломало тебя: ты жалела, что забрала столько жизней. Он думал, что тебе не хватает духу и ты пытаешься переложить ответственность за убийство вампиров на нас. Что тебе станет слишком жаль людей, выросших запертыми на вампирской ферме, которые увидят мир за пределами своей камеры только для того, чтобы умереть. Но он ошибался. Я говорила, что если ты смогла убить того чужака, молящего о свободе, то сотня вампиров, которые будут покушаться на стаю, не станут для тебя проблемой.

      Слова Эммы давили тяжелым грузом, с каждой секундой я ощущала, что сердце вот-вот сгорит от злости и паники. Фиби молчала. Судя по ее лицу, она была поражена не меньше меня. Эмма посмотрела на нас и отвернулась.

      – Видите, а говорили, что у вас есть минусы в способностях. Попробуйте подмечать все на свете и хранить это в своей голове. Самое обидное, что я не могу это контролировать. Я вижу, запоминаю, анализирую, получаю ответ. Это не остановить.

      – А как же твоя родственная душа? – прошептала Фиби. – Вряд ли ты сможешь не полюбить ее.

      – Очень на это надеюсь, – улыбнулась Эмма, она смотрела в пустоту, будто представляла себе эту возможность любить. – Мы с Айзеком даже поспорили, кто первый встретит родственную душу.

      – И кто же?

      – Я хочу верить, что Айзек. Ему будет тяжелее, если я уйду, ведь он меня любит. А я, наоборот, буду рада его счастью.

      – Интересные у вас отношения, однако, – вздохнула Фиби, свесив ноги с обрыва. – Почему ты никогда не рассказывала?

      – А зачем? – вздернула бровь Эмма. –