Корона из золотых костей. Дженнифер Ли Арментроут

голодна.

      Так голодна, что все тело ныло. Болело во рту, а внутри, казалось, все пересохло, скукожилось и стало хрупким. Мышцы свело судорогой, когда я попробовала открыть глаза. Веки были словно зашиты, но я хотела есть, а для этого мне требовалось открыть глаза. Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем мне удалось разлепить ресницы.

      Все выглядело как в тумане – расплывчатые скопления теней и пятна света. Я несколько раз моргнула, почти боясь, что мои глаза больше не откроются, но они открылись. Зрение прояснилось. Приглушенный свет газовой лампы омывал серые стены и старое потрепанное кресло…

      В кресле кто-то сидел.

      Мужчина в расслабленной позе, с бежево-коричневой кожей и короткими темными волосами. Он протер глаза, и в моей груди возникло странное ощущение. Я попыталась его уловить, но оно ускользало. Я была слишком голодна, чтобы на чем-то сосредоточиться. Мне нужно…

      Мужчина вздохнул, и мои мышцы напряглись. Мои ноги согнулись в коленях, а ноющая боль в животе и в груди все нарастала. Голод охватил меня, горло сдавило, а сердце начало тяжело колотиться о ребра. Я не осознала, что двигаюсь или сажусь, пока волосы не упали мне на плечи, отчего кожу защипало. Мужчина опустил руку.

      Его черты исказило потрясение, которое обрушилось на мою горячую кожу как ледяной дождь. Я поджала ноги и напряглась.

      Он подался вперед и вцепился в подлокотники так, что вздулись жилы, и его вены…

      – Я по-прежнему чую твой нотам.

      Его слова не имели значения. Мою грудь пронзил голод. Я опустила подбородок и оскалила зубы. Я сосредоточилась на его горле, где, клянусь, видела, как бьется пульс.

      – Дерьмо, – прошептал он, вставая.

      Я вскочила с постели и бросилась на него. Он отшатнулся назад и схватил меня за руки. Коленом он ударился о кресло и, потеряв равновесие, свалился в него. Я упала вместе с ним и, взбираясь в кресло, потянулась вперед.

      – Боги! Ты быстрая. И по-настоящему сильная, – проворчал он, стараясь меня отодвинуть дрожащими руками.

      Я подняла голову, и пряди медно-рыжих волос упали мне на лицо.

      Он ахнул и вытаращил голубые глаза.

      – Ни хрена себе!

      Я бросилась на него. Кресло затрещало под нашим общим весом. Один подлокотник отломился, а я потянулась к его горлу, широко раскрыв рот. Мой желудок болезненно сжимался…

      Меня обхватила за талию чья-то рука, а другая обвила грудь и притянула мою спину. От контакта с теплой кожей пробежал статический разряд, удивив меня. Это ощущение… аромат специй и хвои. Из моего горла вырвался скорбный вой, и я потянулась вперед, пытаясь схватить мужчину. Он соскочил с кресла. Его черная туника была измятой и перепачканной… в чем-то. В крови? В моей крови. Я уставилась на него, почуяв, что он не смертный. Он что-то другое. Что-то, принадлежащее мне.

      – Ты его не хочешь, – раздался голос над моим ухом. – Он невкусный. Ты хочешь меня.

      – В любой другой ситуации я бы обиделся, – сказал мужчина с льдисто-голубыми глазами.

      Голод хлестал мои внутренности.