Боевой 1918 год. Комбриг. Владислав Конюшевский

часть Прибалтики. В центре – часть Белой Руси. А на юге – Малороссию. Но зато они не взяли ни Крым, ни Таганрог. Не говоря уж о восточной части Новороссии. А теперь и не возьмут. То есть сейчас у красных положение даже лучше, чем было в реальной истории. И никакого позорного договора с противником нет.

      Так что теперь мы будем готовить армии для возвращения своих территорий. А после капитуляции кайзера со товарищи пойдем вперед. На Кавказ, в Прибалтику и Малороссию. Тем более что гражданская война не полыхает на всех просторах, а лишь тлеет на отдельных участках.

      Так как Жилин попутно упомянул белых, я решил поинтересоваться:

      – Слушай, Вань, а что там с Деникиным? А то переговариваются, переговариваются, но толку пока нет.

      Тот ухмыльнулся:

      – Нормально все с Антоном Ивановичем. Правда, есть опасение, что его таки прибьют, тем более что одно покушение уже было. Но зато он дал твердые гарантии не выступать против советских соединений, пока идет война с немцами. И даже формирует для участия в этой войне офицерский полк численностью в семьсот человек.

      У меня аж папироса выпала от возмущения:

      – Сколько?! Семьсот?!! Это, биомать, не полк! Они бы еще свой усиленный батальон дивизией назвали! Вояки хреновы! Радетели земли русской, мать иху так!

      Но Седой успокоил:

      – Не шуми. На самом деле получился очень хороший результат. Просто замечательный! Ведь у него сейчас всего около восьми тысяч штыков и сабель. При этом в большинстве своем штабные, интенданты и прочие тыловики. Так что реально, с практическим боевым опытом, считай – тысячи четыре. Поэтому прикинь, насколько хорошо поработали наши агитаторы, что аж шестая часть опытных офицеров решила повоевать вместе с нами.

      Я задумался:

      – Что-то не сходится… Я историю не очень знаю, но точно помню, что Деникин представлял одну из самых больших угроз для Советской власти. Что же он – с какими-то жалкими восемью тысячами толпы красных раком ставил?

      Собеседник спокойно поправил:

      – Это сейчас их восемь. А чуть более чем через год, к октябрю девятнадцатого, у него было бы уже семьдесят тысяч бойцов. Вот и прикинь, насколько дерьмовую политику вели «товарищи», что только на этом направлении количество боевых соратников генерала увеличилось в десять раз. – Седой выдержал мхатовскую паузу, добавив: – Ну теперь, надеюсь, такого не будет…

      Ну да… в принципе, я тоже на это надеюсь. Достав новую папиросу, прикурил, и вдруг меня обуяло сильное подозрение насчет офицерского полка. Поэтому, прищурившись, посмотрел на Седого и осторожно уточнил:

      – Слушай, а эти семь сотен… нет, понятно, что они будут считаться прикомандированными. Ну, типа, русского легиона во Франции. Но у нас они непосредственно под чье командование попадут? Фрунзе, то есть… э-э… Сазонова?

      Жилин осклабился настолько похабно, что все сомнения враз улетучились. И не зря. Главный партайгеноссе выдал:

      – Сам-то