Леденцы. Юлия Комарова

серенький, домашней вязки. Детский. Очень старый и припахивает плесенью. Чуть-чуть.

      Подписали договор, сели пить кофе. Марина оказалось моей ровесницей, полной ухоженной блондинкой с умными холодными глазами. Она похвалила мой пирог, я рассыпалась в комплиментах ее квартире.

      – Приятное место, повезло, что нашла. И кухня мне очень нравится. Слышала, здесь до меня жила старушка. Родственница ваша?

      – Ага. Уже рассказали? Неужто риелтор?

      – Нет, что вы! Он был очень корректен.

      – Ах, соседка, ясно. Эта стерва всюду влезет, тетка ее терпеть не могла. Да, верно, старшая мамина сестра, Приходько Надежда Михайловна. Отношения у нас были неблизкие, но я звонила каждую неделю, проверяла. Надо же, чтоб именно эта коза тетку нашла.

      – А своих детей у умершей, значит, не было?

      – Почему же. Была дочь, Любочка, тезка ваша. Грустная история: муж тетку бросил и ребенка с собой забрал.

      – Да что вы! Ребенка, от матери?

      – Угу. Тетка замуж по тем временам поздно вышла, уж за тридцать ей было. А муж, начальник на заводе, к секретарше хотел уйти, девке молодой да ранней, как говорится. А у тетки проблемы были со сном, ночью нормально не спала, а днем могла вырубиться намертво – колодой. Однажды заснула, а девочка – маленькая совсем, трех лет что ли, из квартиры вышла, на лестнице упала и руку сломала. Соседи тетку будили, а та только мычит да глаза таращит. Решили, что пьяная. Ну, мужик и подал на развод, дескать, жена–пьяница, а на суде еще нянечка из детского садика рассказала, что ребенка не забирают вовремя и запах от мамаши алкогольный. Вот вдруг, стерва, к суду вспомнила, а раньше-то молчала. Ясно, на лапу дали, вот и наврала. Ну и тут же история с переломом. Тому сунул, этого подмазал. Вот так и забрал. А через год секретарша от него ушла. К шишке повыше. Так он вовсе уехал из города.

      – Как это, будили, а она только мычит?

      – Да вот так. Я тетку лет десять назад к врачу водила. Диагноз – сонный паралич. А тогда кому был интерес разбираться?

      – И что, больше она дочку и не видела?

      – Нет. Тетка ее и не искала: виноватой себя считала. Странная она была. Одиночка. Интроверт, как теперь говорят.

      – Ясно. Ну и история. Значит, вы и сами не знаете, что с двоюродной сестрой стало?

      – Отчего же. Мама их разыскала. Мы зятю писали, да он не ответил. Тот еще тип, папы римского святее.

      – Значит, где-то есть Люба Приходько, которая, может, и не знает, что мать умерла.

      – Нет, не Приходько. Тетка фамилию на девичью сменила. Мама-то помнит, как по мужу, а я нет, мне все равно. Как Надя год назад померла, мама снова написала, и снова без ответа. Да и ладно.

      Перед ее уходом я набралась-таки смелости и спросила: тот ли это самый диван, на котором…

      – Да бог с вами, конечно, нет! Теткину рухлядь выбросили при ремонте, все подчистую. Ничего здесь от старухи не осталось, не думайте. Даже кошку усыпили. Нехорошо, да как подумаешь…

      – А кошка была черная?

      Короткая пауза, запинка,