Убили Гангрену. Наталья Никольская

ал каждую фигуру настороженных угрюмых мужиков.

      – Все четверо тута? – ухмыльнулся он и издевательски, – ну-ну, преступнички…

      – Нас еще не судили, – подал голос небольшого росточка мужик, склонившись к столу, – так что не имеете права…

      – Заткнись, падла! – рявкнул надзиратель. – Тебя не судить надо, тебе девять грамм свинца в лоб! За твои художества.

      – А ты докажи мою вину, – гнул свое мужик, – тогда и называй меня преступником! Меня даже не арестовали, а только задержали…

      – Молчать! Ишь, законник выискался! Скажем спасибо, что я занят сейчас другими делами, а то бы я тебе показал! – он погрозил издали кулаком и перевел взгляд на растерянного сухощавого мужчину, с грустными синими глазами, стоящего в противоположном углу. – Ты – Метелкин? Давай на выход. Тебе свидание с родственником.

      – Везет же людям, – вздохнул молодой парнишка, закуривая сигарету, – два часа назад привели, а уже свиданку дают! А меня вот уже третьи сутки никто дома не хватился.

      – Да кому ты нужен, педик хромоногий! – заржал надзиратель и громко захлопнул за собой дверь.

      Метелкин шел впереди, надзиратель топал вперевалку следом.

      – Лешка, – обернулся к нему Метелкин, – мы с тобой пятнадцать лет знакомы, но я никогда не думал, что ты такая сволочь.

      – Да брось, Григорич. Это я так, дурачусь… Я ведь никогда никого не ударил.

      – А людей унижать зачем?

      – Да обрыдло все. И бросить службу не могу. Пацанов растить надо, сам знаешь, их у меня двое. Ну куда я еще пойду? Я же ничего не умею…

      – Ну и дурак! Учиться надо было.

      – Ха! Учиться! Ты вот полковник в отставке, уж куда как ученый, а сюда ко мне попал.

      – И ты не веришь? Лешка! Не веришь, что я Любку не убивал?

      – Верю. Не убивал ты свою Гангрену. Но ее, падлу, надо было еще раньше убить. Стервозная баба.

      – А по мне, так пусть бы жила! Мне ее жалко…

      – Все, Григорич, – зашептал почти в затылок Метелкину Лешка-надзиратель, – тебя Валька ждет. Потом поговорим.

      Валентин увидел Метелкина, улыбнулся ему вымученной улыбкой:

      – Привет, Витек! Мне Лешка позвонил на работу, я все бросил и к тебе. Еле доказал, что, мол, брат двоюродный. Что случилось? Неужели кого-нибудь" Жигулем" сбил?

      – Что ты, Валентин, меня не знаешь? Да я за всю жизнь кошки не задавил… – Метелкин скривился, словно у него вдруг заболел зуб. – Беда случилась, – слезы выступили на глазах и быстрыми горошинами покатились по щекам к подбородку. – Гангрена убита…

      Валентин вдруг зашмыгал носом, поправил привычным движением очки, долго молчал, потом заговорил медленно, едва подбирая от растерянности нужные слова:

      – А ты здесь причем? А… когда? Я не понимаю…

      – Я тоже не понимаю. Только на ручке топора, которым я обычно мясо рубил нашли мои отпечатки пальцев.

      – Когда это было?

      – Вчера вечером.

      – А как ты об этом узнал? И где тебя взяли? Ведь ты же ушел от нее насовсем. Или решил вернуться?

      – Нет. Просто у меня остались ключи от ее квартиры. Вечером холодно было, ну я вспомнил, что свою куртку забыл, она висела на вешалке за дверью. И пошел за ней. Зашел, взял куртку, потом подумал еще: надо Гангрену предупредить, что я куртку взял. Включил свет, глянул, а она на пороге кухни лежит. Я думал ей плохо, подошел… кровь сразу не заметил, ты же знаешь, там дорожка красная… Повернул голову… а она мертвая. Кто-то ее по черепу топором… Я, честно, испугался, рванул из квартиры. Все ходил и ходил вокруг дома. Не зная, что делать, а потом пошел к сберкассе и позвонил из автомата в ментовку. Прилетели орлы мигом. Я им все объяснил, а они с меня отпечатки пальцев давай снимать. Ну и на ручке топора нашли мои отпечатки. Я им говорю: я позавчера мясо рубил. Не верят. Кровь на топоре Любкина. Ну и закрутилось…

      – Ты про те деньги, ну… про двадцать одну тысячу им сказал? Сказал, что она тебе их не вернула? – допытывался Валентин, все больше шмыгая носом.

      – Сказал.

      – Дурак! – разозлился Валентин на друга. – Кто же тебе поверит, что ты не убивал? Деньги-то целы?

      – Денег в квартире нет.

      – Ну, вот видишь… Ладно, Витек, не раскисай. Мы что-нибудь придумаем. Адвоката хорошего надо найти.

      – Неплохо бы. У меня осталось двадцать восемь тысяч… Как думаешь, хватит? Можно машину продать…

      – И с чем ты останешься? Квартиру ты уже продал.

      – Так я же хотел дом в деревне купить.

      – Черт знает что! Витек, все ты мечешься, все оставляешь своим бабам, а сам…

      – А что сам? Не хватало мне еще силой вырывать у Любки деньги. Хорошо, хоть двадцать восемь тысяч отдала.

      – Ну правильно, а двадцать одну оставила себе на мелкие расходы.

      – Да ладно. Она мне уколы делала, когда мне плохо было. Заработала,