Есть совпадение. Эмма Лорд

снимок комка из лапши и сыра и миллион хэштегов пост красуется в инстаграме, а большая часть шариков лазаньи теплеет в моем животе. Лео сидит на диване, наблюдая, как набираются лайки, а я присаживаюсь на подлокотник, немного помедлив, прежде чем решаюсь соскользнуть на потертые подушки рядом с ним.

      – Мы так и будем тыкать сыром в лицо или все-таки поговорим о ДНК-тесте?

      Я не очень владею умением плавно переводить разговор на нужную тему. На самом деле, никто из нас троих не силен в этом. Я слишком прямолинейна, Лео слишком честный, а Конни… Ну, у Конни просто ни на что нет времени. Лео уже готов к этому вопросу, и его предвкушение становится явным, когда он вздыхает.

      Наступает тишина, и вот тот самый неловкий момент, когда мне кажется, что он вот-вот все испортит, а я не представляю, как смогу пережить это. Но он поворачивается ко мне с такой искренностью, какой я не видела в нем последние несколько месяцев.

      – Это… я не знаю. Например, откуда ты можешь знать, что статистика не врет, и вероятность отсутствия других форм жизни во вселенной действительно равна нулю. – Он ковыряет шов на джинсах, который еще не порвался, но уже на грани. – Но почему тогда они молчат? Неужели они не хотят познакомиться с нами? Или они просто не могут до нас добраться?

      Я толкаю Лео плечом, поначалу неуверенно, но в ответ он наваливается на меня всем своим весом. Наступает момент облегчения. Как же я ненавижу это – чтобы у нас все наладилось, кому-то обязательно нужно расстроиться.

      – Мое генеалогическое древо – парадокс Ферми[7].

      Я жду какое-то время на случай, если он захочет что-то добавить. У нас с Лео всегда так. Я лучше понимаю его после того, как он что-то сказал, а не в тот момент, когда говорит.

      – Ну, что бы это ни значило – уверена, они просто не могут связаться с тобой, – отвечаю я. – Не могу представить, чтобы кто-то не хотел тебя знать.

      Лео сердится. Я немного разряжаю обстановку – нам обоим это сейчас необходимо:

      – Хоть ты и такой придурок.

      Он смеется.

      – Хей!

      – Что есть, то есть.

      Он хлопает меня ладонью по колену, и его рука касается моей ноги в том месте, где порваны джинсы. Его взгляд задерживается на моем старом шраме прямо над моей коленной чашечкой. Я не помню, откуда он взялся, но зато Лео помнит. Он всегда ведет учет такого рода вещей, словно это его личные промахи: еще с тех времен, когда мы были маленькими, я была сорвиголовой, а он – моим страховочным тросом. Я карабкаюсь, прыгаю и залезаю туда, куда не следует, а Лео в нескольких метрах позади меня, предупреждает и беспокоится.

      Прежде чем он успевает что-то сказать, я кладу голову ему на плечо, как в те времена, когда мы были детьми и дремали, привалившись друг к другу в автобусе – один из немногих случаев, когда я оставалась неподвижной дольше нескольких секунд. Вот только теперь все не так, как прежде. Он вырос и стал таким высоким, что я больше не могу класть голову ему на плечо. Мне приходится прижаться к нему, в попытках найти какую-то опорную точку,

7

Парадокс Феерми можно сформулировать так: с одной стороны, выдвигаются многочисленные аргументы за то, что во Вселенной должно существовать значительное количество технологически развитых цивилизаций. С другой стороны, отсутствуют какие-либо наблюдения, которые бы это подтверждали. Ситуация является парадоксальной и приводит к выводу, что или наше понимание природы, или наши наблюдения неполны и ошибочны.