В поисках утраченного. Алексей Иванович Толстых

правы, Андрей Андреевич. Да, действительно, списки изначально могли быть написаны при Грозном, о чем свидетельствует этот факт. Посмотрите на это описание, – Сергей постучал указательным пальцем в лист.

      – “Дарственная, блаженной памяти вклад”, – прочитал Князев.

      – Все правильно. А так упоминались дарственные царя или же его бояр. Но те, кто составлял эти списки, немного просчитались и допустили одну ошибку.

      Князев с удивлением посмотрел на своего собеседника.

      – Вы так хорошо разбираетесь в грамматике старославянского языка? – спросил он.

      – Ну, что вы, Андрей Андреевич! Нет, конечно же, – улыбнувшись, ответил Сергей. – Ошибка здесь не грамматическая, а, я бы сказал, стилистическая. В эпоху Ивана Грозного русский человек не знал слова «оклад». Оно появилось гораздо позже и окончательно вошло в обиход только в 17 веке. Как вы правильно заметили, при Алексее Михайловиче. Отсюда я и делаю вывод, что списки, в том их виде, в котором они и лежат перед вами, был написан в 17 веке.

      – Мне нечем даже возразить. Однако почему вы решили, что эти списки были написаны в разных монастырях?

      – Так это же видно из них самих, Андрей Андреевич. Зачем людям из одной обители, составляя списки, вносить в них одни и те же книги по три раза? Ну, судите сами: Служебник, Молитвослов или же Псалтырь, – Сергей провел рукой по спискам, – встречаются на всех трех листах. А это свидетельствует о том, что монахи описывали только свои, известные им, книги.

      – Вы правы. Как это я не заметил, – пробурчал Князев, просматривая списки.

      – Тем более что эти книги не являются дарственными, – добавил Григорьев.

      – А это еще почему?

      – Андрей Андреевич. – Сергей снисходительно улыбнулся. – Мне кажется, что это и так понятно. Что этот Служебник, что вот этот Молитвослов или же Псалтырь, это настольные книги любого священника или монаха. Его, так сказать, рабочий инструмент. Поэтому они и не могут быть даром. Более того, в те времена никому и в голову бы не пришло дарить такие книги монастырю. Да и в самих списках, как вы видите, они упоминаются, как бы вскользь, без каких-либо сопровождающих эпитетов, в отличие от других.

      – Да, интересно! Интересно! – проговорил Князев, почесывая подбородок. – Вы мне на многое открываете глаза, Сергей Алексеевич. Но, простите, что заставил вас отвлечься на мои расспросы. Продолжайте, пожалуйста, дальше.

      – Ну, что вы, Андрей Андреевич! Для этого вы меня и пригласили. Но если у вас больше нет вопросов, тогда поехали дальше.

      – Да, конечно! Общая картина с книгами мне теперь ясна. А вот по самому содержанию, если так можно выразиться, что вы можете сказать, Сергей Алексеевич?

      – Я полагаю, что эти списки были частью, каких-то отчетов по переписи монастырского инвентаря, так называемые «ревизорские сказки», откуда они, впоследствии, и были или же выдраны, или же утеряны.

      – А с чего вы взяли, что они были выдраны из этих отчетов?

      – Опять-таки