Бурят цвета хаки. Саян З.

возвращения она плакала. Она не хотела возвращаться. Мир, в котором она жила, теперь казался ей серой копией, подделкой настоящего мира, настоящей жизни. Она хотела в Европу. В мир других людей, других ценностей. Она верила, что там не надо маршировать в день какой-нибудь революции.

      Детдом и деревню своей родиной она не ощущала. Как и райцентр, и город. И не знала, как это ощутить. Так, как это описано в книгах или кино. У неё не было душевной привязанности к Партии или берёзке во дворе. Двор детдома она не любила. И всегда хотела из него сбежать. А потом оказалось, что двор гораздо шире. Почти до Санкт-Петербурга. Рыба ищет, где глубже – мечтала она.

      Но понимала, что судьба у неё простая. Институт, продавец, замуж, дети. В райцентре, максимум в городе.

      Судьба была понятной до этих утренних новостей.

      Она смотрела на листок. Это был единственный возможный вариант, чтобы найти брата. Найти хоть что-то. Но «внутренняя интеллигенция» отговаривала её. Она боялась стать предателем в чьих-то глазах. Она боялась тюрьмы. Она боялась осуждения в чьих-то глазах. Хотя кому она тут нужна?

      А там брат. Единственный родной человек, которого забрала родина. Да и родина ли это?

      Позвонила.

      Чуда не произошло. Продиктовали адрес. Недалеко. Пришла. Остановка. Час простояла. Сунули другой адрес. Туристическая фирма.

      Паспорт? – Вот.

      Фото можно?

      Пожалуйста.

      Билет на какое число хотите?

      А когда можно? Только у меня денег нет.

      Ничего страшного. У нас есть.

      Неделю никто не звонил. Она держала телефон в кармане, никогда с ним не расставаясь. Время нужно было чем-то занять.

      Рядом был фонтан. Большой, красивый, с подсветкой. Возле него всегда суетились мамочки с детьми. Она занимала какую-нибудь лавочку и читала. Иногда ходила в магазин «Либерти», через дорогу. По вечерам надолго занимала душ. Ни в детдоме, ни в деревне такой радости не было. «Почти, как в Европе».

      В четверг позвонили – билеты готовы. А загранпаспорт? И загранпаспорт.

      На вокзале она долго ходила по перрону. Смотрела на город. На людей. Прислушивалась к себе. Ёкнет ли что-нибудь? Позовёт ли родина?

      Объявили посадку. Народ выстроился в очереди по вагонам.

      Она ждала. Вдруг? Сейчас. Родина-Мать позовёт – она усмехнулась – матери у них никогда не было. А Родина? Но в душе ничего не откликалось, не спорило, не сомневалось, не звало.

      – Девушка – проводник махнул рукой – Вы едете?

      Она замерла. Внутри было спокойно. И грустно, что ли.

      Родина там, где мы – подумала она. И шагнула в поезд.

      Глава шестая. Сон брата.

      Брат сидел в кузове вместе с остальными солдатами. Февраль в Европе оказался ветреным. Продувало насквозь. Казалось, даже берцы сделаны из тонкой тряпки. Солдаты жались друг к другу, передавая по кругу сигареты. Сейчас они были похожи на немцев, замерзающих под Москвой.

      Шапки-ушанки завязаны под подбородками, сверху кое-как нахлобучены каски. Все пытаются укрыться. Кто одеялом,