Отбор истинных! Оборотень ищет, принцесса бежит. Кира Иствуд

уйдёшь без меня? Ты говорил, что любишь… Пожалуйста, не бросай меня. Я же погибну одна! Я не смогу… Мы же пара!

      – Пара? – Он резко поворачивается, смотрит в глаза. – А давай проверим?

      Я не успеваю ничего ответить, как жених уже берёт мою ладонь, уверенно переплетает наши пальцы. Кожа к коже и никакой перчатки. Инстинкт требует забрать руку, но я сдерживаюсь, лишь испуганно задерживаю дыхание. Впервые я касаюсь рукой мужской ладони, вот так, без защиты…

      Я принадлежу к расе травоядных оборотней. Для нас соприкосновение ладоней – это слишком важный жест. Даже интимный. Он может подарить счастье или разрушить жизнь. В некоторых семейных парах супруги до конца жизни не решаются снять перчатки, так боятся узнать, связывает ли их метка истинности.

      И сейчас мне кажется, я чувствую зуд на запястье.

      Мы стоим посреди горящего замка, усталые, в пыли, опустошённые горем, держимся за руки, считая секунды.

      Раз-два-три…

      Рука жениха горячая и сухая. Я тянусь взглядом к нашим запястьям…

      Но там пусто. Чистая кожа, голубые венки.

      – Видишь, – шепчет Гилберт, – наши руки сегодня впервые соприкоснулись, но метки не появилось. Значит, я не твой истинный.

      – Мне это не важно! Мне не нужна…

      – Хватит! – обрывает жених. – Неужели правда веришь в любовь? Это просто политика, Николь. Принцесса и будущий архимаг – удачная партия. Но Аштарии больше нет. Значит, и “нас” больше нет. Думаю, ещё и лучше, если ты останешься здесь… со всеми.

      — Со всеми?

      В одной могиле?

      Я выдыхаю застрявший в горле воздух. Ищу в суровом лице тень сомнения, но нахожу только ледяную решимость. В тёмных глазах мага ни капли жалости. В них вообще нет ничего от прежнего Гилберта… Оказывается, я совсем не знала своего жениха.

      Горько усмехаюсь и вырываю руку.

      Смотрю на мужчину новыми глазами. В груди ширится пустота. По зеркалу за спиной Гилберта пробегает рябь.

      – Твоя семья сама во всём виновата, – он словно оправдывается.

      – Ты веришь в это?

      – Руанд верит. Этого достаточно, – говорит жених.

      Я качаю головой, вытираю слёзы. Усилием воли давлю истерику, прячу эмоции за сцепленными зубами, выпрямляю спину, хотя хочется согнуться в три погибели и рыдать до хрипов. Нет! Хватит! Не хочу быть жалкой. И так растеряла последнюю гордость.

      – Не желаю тебя больше видеть, – шепчу. Мой голос сухой, как наждачка.

      – Советую сдаться руандовцам, – говорит Гилберт. – Им нужен кто-то из королевской семьи, чтобы активировать родовой алтарь Аштарии. Ради этого тебя могут помиловать.

      – Без тебя разберусь.

      – Подумай, Николь…

      – Исчезни! – шиплю я.

      Гилберт в последний раз окидывает меня взглядом, а потом, развернувшись, касается чёрной поверхности зеркала. Та расходится кругами, словно вода.

      Не оборачиваясь, мой теперь уже бывший жених шагает в зеркальную гладь. Та поглощает его, как вязкая смола и застывает неподвижной массой.

      Всё, проход